Впереди - Берлин !

Бригада Гусаковского уже стоит в колонне. Головной батальон Карабанова пристроился сразу за третьим эшелоном пехоты: пойдет след в след. Помазнев ведет нас туда, где идут собрания коммунистов и комсомольцев.

- Члену партии Константинову поручается измерить глубины реки Пилицы, доносится голос секретаря. - Подготовьтесь как следует, все-таки январь месяц. Командиру отделения коммунисту Никитину поручается первому форсировать реку. Никитин, вам известно, что на том берегу Пилицы сильно укреплено?

- Так точно. Доверие партии оправдаю!

- Комсомольцу Василию Погромскому,- слышится неподалеку, - поручается водрузить на том берегу Пилицы вымпел ЦК комсомола...

Помазнев рассказывал о плане партийных поручений на период боя. Каждый коммунист получил конкретное задание. Членам партии доверили самые трудные и самые опасные дела - в этом заключалась их единственная фронтовая привилегия.

Резолюция собрания была короткой: "Считать задачей парторганизации в политическом обеспечении боя личным примером воодушевлять состав на героизм".

Встретили Гусаковского.

- Горючего хватит?

- Полная заправка.

- Людей покормили?

- Сейчас начинаем.

Рядом с Гусаковским Бабаджанян. Волнуется, всю ночь провел на плацдарме. На вопрос о состоянии частей четко докладывает: корпус сосредоточивается на плацдарме, к выполнению боевой задачи готов!

Танкисты уходили в далекий рейд, и нам хотелось провести с ними последние часы перед боем. Пусть своими глазами увидят, поймут, что теперь они, передовые - самые дорогие люди в армии, что, как бы далеко ни умчались, Военный совет не забудет, пришлет на выручку главные силы.

Бойцам приносят завтрак в ведрах, старшина тащит на шее фляжки с "огненной влагой" - законные солдатские "сто грамм".

- Товарищ генерал, может, с нами? - гостеприимно, но чуточку смущенно приглашает командир взвода из батальона Карабанова.

- А как же иначе!

- Товарищ командующий! - голос из соседней роты. - У них каша холодная, просим к нам, у нас - лучше...

- Уши у тебя холодные, - парирует первый. - Каша - первый сорт!

Наступают последние минуты.

- Задача понятна?

- Так точно, товарищ командующий. Бить фашистов, гнать, главное - без передышки, окружить и уничтожить,- предвкушает победу танкист.

- Не давать технику увозить! - добавляет другой.

Последние рукопожатия и поцелуи. Обнимаем своих дорогих гвардейцев, как собственных сыновей, посылая в бой и, может быть, на смерть... Мешаются соленые слезы, дрожат от волнения губы, крепко сжимают в объятиях сильные мужские руки. И, как бы стыдясь своих чувств, проведя рукавом по глазам, танкисты птицей взлетают на танки и скрываются в люках. Скоро, скоро в бой!

Подъезжая к бригаде Темника, издали увидели танкистов, выстроившихся у своих машин. Темник и Ружин обносили знамя бригады. Вот они подошли ко второму батальону. Комбат Жуков медленно и очень громко произносит:

- Клянемся, что мы, идя в бой, будем драться до последнего дыхания, пока сердце бьется в груди, а глаза видят врага.

- Клянемся! - повторяет гвардия.

- Клянемся тебе, Родина, что сполна рассчитаемся за сожженные города и села, за сожженных в дьявольских печах, отравленных в душегубках, расстрелянных и замученных жен и детей, братьев и сестер, отцов и матерей. Смерть немецким захватчикам! Да здравствует победа!

Темник и Ружин проносят знамя перед рядами. Внезапно один рядовой сделал два шага вперед, взял рукой полотнище и вырвал ниточку бахромы. Бережно сложил и спрятал на груди.

- Достану в Берлине!

Как сжатая пружина, изготовилась наша армия к рывку.

Но армия генерала Чуйкова не смогла в первый день выполнить свою задачу. По плану к 7:00 второго дня наступления мы уже должны были войти в "чистый" прорыв и вечером того же дня быть на реке Пилице. Но этот прорыв получился у Чуйкова на шесть часов позже, чем было запланировано. Мы с завистью посматривали на успехи соседей - 2-й гвардейской танковой армии, которой армия Н.Э. Берзарина не только обеспечила своевременный чистый прорыв, но и захватила исправный мост через Пилицу в глубине вражеской обороны. Все это они сделали в первый день операции.

Василий Иванович Чуйков разговаривал с командующим фронтом:

- Лед тронулся, товарищ маршал! Вышли на указанный рубеж. Можно вводить армию Катукова? Катуков замер, склонившись у телефона.

- Есть входить в прорыв, товарищ маршал!

"Семь... семь... семь..." - разносится в эфире. И, услыхав позывные, а за ними короткий приказ: "начать игру" - танки ринулись в ворота, распахнутые в линии Вислинского рубежа артиллерией и пехотой. Все поспешно отодвигалось с дороги в сторону - пушки, машины, люди. Танки идут!

- Кончился для вас бой на сегодня, Василий Иванович, - шутит Катуков. Теперь танки воюют!

Боевые машины проходят мимо КП. Не могу оторвать глаза: семьсот танков и самоходок двумя колоннами вливаются в открытую горловину прорыва. По обочинам трупы немецких солдат, разбитые пушки и шестиствольные минометы, развороченные дзоты, а эта могучая сила еще не тронута, не потеряла ни одного человека и бронированным кулаком обрушивается на придавленного врага. Кто ее задержит?