Впервые в жизни

Мэтт попытался отодвинуться, но Эми выпростала руки из спальника, обняла его и вжалась лицом в шею. Оба растерялись от неожиданности. Похоже, она сделала глупость, хотя, как правило, в таких случаях была достаточно благоразумна. Но Мэтт каждым движением заводил ее все больше. Эми не понимала, что с ней творится, зато вполне сознавала, что льнет к Мэтту не потому, что замерзла.

— Эми!

Мэтт провел ладонью по ее спине.

— Ты в безопасности и знаешь это, верно?

В безопасности от медведей, койотов и, возможно, ползучих гадов. Только дело не во всем этом. Она не застрахована от желания, плескавшегося в ней. От чувств, которых не должна испытывать.

— Мы здесь не одни! — выпалила Эми. — Как раз перед тем, как ты нашел меня на тропе, кто-то был в кустах. Следил за мной. Но я видела только лицо, да и то мельком.

— Сегодня здесь почти никого не было, — сказал он и потерся подбородком о ее щеку.

— Но я не это имела в виду.

— Ясно.

Мэтт снова провел рукой по ее спине.

— Когда я поступил на работу, то не сразу стал ночевать под открытым небом. А в первую же ночь меня преследовали.

Эми откинула голову, стараясь увидеть его лицо.

— Кто?!

— Все ужасы, которые я себе навоображал.

Она не смогла скрыть улыбку:

— Неужели большой, отважный лесничий испугался?

— Я разжег костер, — пояснил Мэтт вместо ответа, и типично мужская попытка избежать признаний в собственном страхе вызвала у Эми улыбку. — Но даже когда пламя взметнулось до самого неба, я все равно чувствовал, что за мной наблюдают.

— И что сделал?

Он по-прежнему гладил ее спину.

— Встал и обыскал окрестности. Потом еще раз. И так повторялось всю ночь. Наконец я заснул от усталости с пистолетом в руках, а на рассвете меня разбудил любопытный медвежонок.

— О Господи! — испуганно рассмеялась она. — И что было дальше?

— Я выстрелил в дерево и чертовски перепугал нас обоих, — весело продолжал Мэтт, — сам упал с бревна, на котором заснул, и медвежонок тоже плюхнулся на зад! А потом мы оба вскочили, он побежал к мамочке, и если бы моя мама была где-то в пределах двух тысяч миль, я сделал бы то же самое.

Эми расхохоталась.

— А ты думала, что у меня нет мамы? — улыбнулся он.

— Думаю, ты от страха не побежал бы ни к кому на свете. Остался бы на месте.

— Всякое бывало, — пожал он плечами.

— Так твоя ма…

— Живет в Чикаго, с отцом, нянчит трех внуков, детей брата. Мы каждую неделю перезваниваемся, и они спрашивают, когда же и я их порадую.

— И когда?

— Вряд ли это будет скоро.

— Почему? — не выдержала Эми, не справившись с приступом странного любопытства. — Дети — это не для тебя?

— Моя бывшая жена, похоже, считала, что я не умею любить, — вздохнул он. — По крайней мере той любовью, которой требует семья. Утверждала, что я не умею обращаться с людьми.

— Ты был женат?

Хотя чему тут удивляться? Мэтью Бауэрс был завидным женихом!

— Минут двадцать, — признался он. — Как раз после того, как пришел из армии.

— И работал копом? — уточнила она.

— Угу.

— Именно поэтому она решила, что ты не годишься для семейной жизни? Из-за твоей работы?

— Отчасти. А отчасти потому, что подвел ее. Но в основном из-за того, что она была на меня зла.

Эми хотелось спросить, каким образом Мэтт подвел жену. Но теперь совсем не время, если учесть то, что сейчас она лежала в его объятиях со льдом на заднице. Но слова бывшей жены были непонятны. Мэтт не из тех людей, которые способны кого-то подвести, особенно тех, кто ему небезразличен. И то, что он сделал для нее сегодня, это доказывает. Конечно, он пришел спасать ее по долгу службы, но вовсе не был обязан оставаться на ночь и оберегать ее!

И все же он здесь.

В ее жизни были люди, долгом которых было нести за нее ответственность, но они, не задумываясь, бросали ее.

— Мэтт!

Безмолвный ответ вырвался из его груди и проник в ее собственную. Мэтт повернул голову, зарывшись лицом в ее волосы и глубоко вдыхая их запах.

— По-моему, ты прекрасно умеешь обращаться с людьми, — тихо заметила Эми. И по его интонации ощутила, что губы Мэтта растянулись в улыбке.

— Спасибо, — пробормотал он. — Расскажи о себе.

— О, моя жизнь вполовину не так интересна, как твоя.

— А ты попробуй, — посоветовал он.

Вот этого она как раз делать не собиралась.

— Ну… у меня нет бывшего мужа…

— А матери? Отца? Братьев и сестер?

— Только мать. Мы не слишком близки.

Слабо сказано, конечно. Мать забеременела совсем юной и не была предназначена для материнства.

— Меня вырастила бабушка, она уже умерла. Когда мне было двенадцать.

— А еще родные есть?

Никого такого, о ком хотелось бы рассказать.

— Нет.

Мэтт крепче сжал ее в объятиях — почти незаметный, но слегка властный жест. От которого мог бы начаться приступ клаустрофобии.

Но не начался.

Оба замолчали. И Эми не поняла, как могла заснуть рядом с этим сгустком чувственности, но почему-то заснула.

Проснулась, похоже, много часов спустя, когда первые рассветные лучи настойчиво пытались проникнуть сквозь сомкнутые веки. Несколько секунд она не шевелилась, пораженная несколькими фактами. Первый — ей больше не было холодно. Наоборот, она согрелась. Потому что обвилась кренделем вокруг источника тепла.

Мэтта.