Читаем Врач своей чести (другой перевод) полностью

И ликую, что спасенье

Всеблагое провиденье

В миг последний вам послало.

Чудо! Сроду не бывало,

Чтоб в моей груди, как ныне,

Стало радостным унынье

И унылой радость стала.

О светило! По дороге

Задержитесь в нашей сфере.

Если солнце в равной мере

Как на пышные чертоги,

Так на кров селян убогий

Льет топазовый поток,

То инфант у нас бы мог

Отдохнуть хоть краткий миг:

Сфера там, где солнца лик;

Где король, там и чертог.

Дон Энрике

Ваши скорбь и ликованье,

Дон Гутьерре де Солис,

Так достойно излились,

Что о них хочу в скитанье

Унести воспоминанье

Я с собой.

Дон Гутьерре

Как это лестно

Для меня!

Дон Энрике

Хотя уместно

Сферой мне ваш дом избрать,

Раз уже успел он стать

Сферой красоты небесной,

Не останусь в нем ни дня!

Смерть мне принесет паденье,

Но сгубил - в том нет сомненья

Не один ушиб меня,

Ибо я, упав с коня,

Должен был с мечтой проститься.

Значит, нужно торопиться:

Там, где места нет надежде,

Каждый миг, столь краткий прежде,

Как тысячелетье длится.

Дон Гутьерре

Неужели, боже правый,

Лишь из-за таких причин

Мой рискует властелин

Жизнью, созданной для славы?

Дон Энpике

Но в Севилье златоглавой

Я сегодня должен быть.

Дон Гутьерре

Объяснения просить

Мне у принца не пристало.

Верьте, только долг вассала...

Дон Энpике

Ну, а вдруг, чтоб вас почтить,

Я причину вам открою?

Дон Гутьерре

О, молчите, принц! Дрожу я:

Душу грех пытать чужую.

Дон Энрике

Слушайте. Былой порою

В друге я обрел второе

"Я".

Дон Гутьерре

Завиден ваш удел.

Дон Энpике

Лучшее, чем я владел,

Ту, в ком жизнь моя и счастье,

Другу вверил, отлучась, я.

Разве право он имел

Изменить мне по причине

Моего отъезда?

Дон Гутьерре

Нет.

Дон Энрике

Но, нарушив свой обет,

Ключ хранимой им твердыни

Он не уберег, и ныне

В сердце, столь любимом мной,

Стал хозяином другой.

Разве тот, кто любит страстно,

Предается безучастно

Праздности в беде такой?

Дон Гутьерре

Нет.

Дон Энрике

Так мало снисхожденья

У небес к моей беде,

Что от ревности нигде

Я не нахожу забвенья;

Так назойливо мученья

По пятам за мной бегут,

Что я вижу их и тут

И, покинуть вас желая,

Мню, что здесь их оставляю,

Хоть они со мной уйдут.

Донья Mенсия

Раз в присловье говорится:

"Первой выслушай жену",

Пусть мне то, что я дерзну

Высказать сейчас, простится.

Принц! Зачем на друга злиться,

Не дождавшись с ним свиданья?

Выслушайте оправданья,

А потом уже казните,

Не за всякий грех, поймите,

Налагают наказанье.

Примиритесь - как ни больно

Ревность жалит вас порою

С тем, что волею чужою

Управлять и вы не вольны.

Но о друге, принц, довольно.

Что до дамы, то она,

Может быть, принуждена

Силою к измене вам,

Так что, вняв ее словам,

Ей простите вы сполна.

Дон Энрике

Никогда!

Входит дон Диего.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Те же и дон Диего.

Дон Диего

Скакун, звеня

Сбруей, ждет инфанта снова.

Дон Гутьерре

Откажитесь от такого

Ненадежного коня.

Есть кобыла у меня

Со звездою меж глазами.

Это знак, что лишь под вами

Ей ходить судьба сулила

Ведь и над конем светила

Так же властны, как над нами.

У нее любую стать

Масть и ноги, грудь и шею,

Круп и голову - я смею

Безупречными назвать.

В дар я вас молю принять

Это олицетворенье

Четырех стихий природы,

Ибо у нее с рожденья

Взор - огонь и вихрь - движенья.

Тело - твердь, а пена - воды.

Дон Энрике

Дон Гутьерре! Вы мой разум,

Рассказав мне о кобыле,

Красноречьем поразили,

Так что восхищен я разом

И кобылой и рассказом.

Кокин (выступает вперед)

Принц! Припасть позвольте к вам

Хоть к ногам, а хоть к рукам,

Как уж будет вам сподручно

После скачки злополучной.

Дон Гутьерре

Прочь отсюда, дерзкий хам!

Дон Энрике

Пусть его. С ним веселее.

Кокин

Почему меня забыли,

Вспоминая о кобыле,

Хоть мы нераздельны с нею?

Дон Энрике

Кто ты?

Кокин

Чуть важней лакея

При кобыле эконом

И конюший в доме сем.

Я - Кокин и сын Кокина.

Там, где кормится скотина,

Обрастаю я жирком,

А теперь я, о бесценный

Принц и повелитель наш,

Раз уж день сегодня ваш,

Поздравляю вас смиренно.

Дон Энрике

Как! Мой день?

Кокин

Ваш, несомненно.

Дон Энрике

Я бы день своим назвал,

Если б он мне счастье дал.

Но с какой же буду стати

День невзгод своим считать я?

Кокин

С той, что день, когда упал

Вместе с вами конь ваш бедный,

Будет вписан в календарь,

И прочтут там все, как встарь

Рухнул наземь принц наследный.

Дон Гутьерре

Принц, спешите! Сумрак бледный

Всю природу осеняет,

И пред смертью день роняет

В океан лучи косые.

Дон Энрике

Пусть, прелестная Менсия,

Вас создатель охраняет!

Ваш совет ценя глубоко,

Встречусь с дамой я опять,

Чтобы ей возможность дать

Оправдаться.

(В сторону.)

Как жестоко,

Что молчать по воле рока

Должен я в тоске сердечной!

Я проигрываю вечно

Всем, с кем только ни играю,

И коня приобретаю,

Даму потеряв беспечно.

Инфант, дон Ариас, дон Диего и Кокин уходят.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Донья Менсия, дон Гутьерре.

Дон Гутьерре

Не могу я усомниться,

Коль у нас на самом деле

Дух един в едином теле,

Что души моей царица

Мне позволит отлучиться,

Чтоб в Севилье пасть к ногам

Короля, который к нам

Из Кастильи прибывает,

И монарха подобает

Мне, вассалу, встретить там.

Сверх того, хочу с почтеньем

Проводить я дон Энрике,

Раз такой почет великий

Оказал он (посещеньем,

Вызванным его паденьем,

Дому нашему.

Донья Менсия

Не спорю,

Поезжай. Но мне на горе

Затаил ты мысль другую.

Дон Гутьерре

Что с тобой? Клянусь, не лгу я!

Донья Менсия

Вижу я, что к Леоноре

Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэзия народов СССР IV-XVIII веков
Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

Этот том является первой и у нас в стране, и за рубежом попыткой синтетически представить поэзию народов СССР с IV по XVIII век, дать своеобразную антологию поэзии эпохи феодализма.Как легко догадаться, вся поэзия столь обширного исторического периода не уместится и в десяток самых объемистых фолиантов. Поэтому составители отбирали наиболее значительные и характерные с их точки зрения произведения, ориентируясь в основном на лирику и помещая отрывки из эпических поэм лишь в виде исключения.Материал расположен в хронологическом порядке, а внутри веков — по этнографическим или историко-культурным регионам.Вступительная статья и составление Л. Арутюнова и В. Танеева.Примечания П. Катинайте.Перевод К. Симонова, Д. Самойлова, П. Антакольского, М. Петровых, В. Луговского, В. Державина, Т. Стрешневой, С. Липкина, Н. Тихонова, А. Тарковского, Г. Шенгели, В. Брюсова, Н. Гребнева, М. Кузмина, О. Румера, Ив. Бруни и мн. др.

Андалиб Нурмухамед-Гариб , Антология , Григор Нарекаци , Ковси Тебризи , Теймураз I , Шавкат Бухорои

Поэзия
Поэты 1820–1830-х годов. Том 1
Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

Александр Абрамович Крылов , Александр В. Крюков , Алексей Данилович Илличевский , Николай Михайлович Коншин , Петр Александрович Плетнев

Поэзия / Стихи и поэзия
Движение литературы. Том I
Движение литературы. Том I

В двухтомнике представлен литературно-критический анализ движения отечественной поэзии и прозы последних четырех десятилетий в постоянном сопоставлении и соотнесении с тенденциями и с классическими именами XIX – первой половины XX в., в числе которых для автора оказались определяющими или особо значимыми Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Вл. Соловьев, Случевский, Блок, Платонов и Заболоцкий, – мысли о тех или иных гранях их творчества вылились в самостоятельные изыскания.Среди литераторов-современников в кругозоре автора центральное положение занимают прозаики Андрей Битов и Владимир Макании, поэты Александр Кушнер и Олег Чухонцев.В посвященных современности главах обобщающего характера немало места уделено жесткой литературной полемике.Последние два раздела второго тома отражают устойчивый интерес автора к воплощению социально-идеологических тем в специфических литературных жанрах (раздел «Идеологический роман»), а также к современному состоянию филологической науки и стиховедения (раздел «Филология и филологи»).

Ирина Бенционовна Роднянская

Критика / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия