Врачебные связи

Сын, конечно же, лукавит: Даша и в самом деле выглядит моложе своих лет. Блондинка, но с темными бровями и карими глазами, похожими на спелые вишни, нежным, персиковым цветом лица и полными губами, она с четырнадцати лет является предметом вожделения особей противоположного пола. Уже в восьмом классе мне пришлось объяснить ей, как получаются дети и как этого избежать. Дочь вняла моим увещеваниям и до первого курса института мне не на что было пожаловаться. А потом она словно с цепи сорвалась. Первым жертвой ее чар пал моложавый профессор, заведующий кафедрой юрфака. Даша вскружила мужику голову в два счета, и он, примерный семьянин, отец четверых детей, плясал под ее дудку полтора года. Дарил дорогие подарки, возил отдыхать за границу и представил многим влиятельным людям Питера. Зря он это сделал: дочура тут же переключилась на более интересный, с ее точки зрения, вариант, который являлся депутатом городской думы. Бедный профессор дневал и ночевал под нашей дверью, и я лично отпаивала его чаем с коньяком, боясь, что почтенный отец семейства замерзнет зимой на холодной лестнице. На мой взгляд, Дарья поступила с ним безжалостно, хотя, между нами, поделом – нечего от жены гулять! После депутата были: дирижер Мариинского театра, зам. главы администрации Невского района, ведущий артист БДТ и так далее, и тому подобное. Вереница мужчин в ее жизни не иссякала, и я со временем махнула рукой: дитятя выросла, и я, как мать, уже не могла влиять на ее личную жизнь. Порой меня одолевают страхи, что Дашкины эскапады когда-нибудь плохо кончатся. Порхая по жизни, как красивая экзотическая бабочка, она рано или поздно влюбится в человека, который не ответит ей взаимностью. И вот тогда, как говорится, отольются кошке мышкины слезки… С другой стороны, мужчины, с которыми предпочитает иметь дело моя дочь, вряд ли заслуживают жалости – ведь они без тени сомнения обманывают собственных жен и предают детей ради удовлетворения сиюминутной слабости!

– Мам, пожрать дашь?

– Давно пора самой научиться готовить, – вздохнула я. – Кто ж тебя такую замуж возьмет?

– Ну, ничего – вон, Владка же взял Полинку, а она тот еще повар!

Против правды не попрешь: юрист в моей дочурке никогда не спит и всегда готов ответить весомым аргументом на любые обвинения. Пока мои дети с удовольствием жевали приготовленную мной пищу, я рассеянно помешивала на плите малиновый кисель, размышляя о Толике и всей этой странной ситуации вокруг него.

– Что-то она замолкла, – обратилась Дарья к брату. – Не к добру?

– Согласен. Мам, ты с нами?

– А? – откликнулась я, возвращаясь к действительности. – Кстати, Даш, ты же вела когда-то дело о поддельных лекарствах, так?

– Ага, – кивнула дочь, по-детски облизывая ложку розовым языком с обеих сторон. – Я тогда упекла за решетку верхушку целой аптечной сети да потом еще и гражданский суд выиграла на кругленькую сумму… А чего это ты вспомнила?

– Тебе знакомо такое название – «Фармакония»?

– Что-то слышала… Небольшая компания, но неплохо развивающаяся – с некоторых пор.

– Что ты имеешь в виду?

– Из-за того дела мне пришлось изучить фармацевтический рынок, и я по ходу выяснила, что «Фармакония» переживает не лучшие времена. Некоторое время назад погиб ее владелец, Антон Митрохин, и его вдова и сын оказались перед выбором: продать компанию или встать во главе ее. Проблема в том, что покойный Митрохин практически разорил «Фармаконию» неумелым руководством, а также непомерной тягой к заключению невыгодных сделок с покупкой недвижимости и строительными подрядами. У Ильи Митрохина мозги варили лучше, чем у папаши. Не знаю, как ему это удалось, но Илья быстро заключил серию удачных контрактов, и дела снова пошли в гору. Молодой Митрохин, кажется, хороший делец, но и ему оказалось не под силу быстро покрыть папашины долги. Хотя в последнее время положение, похоже, немного выправилось, и «Фармакония» набирает обороты.

– Поня-а-атно, – протянула я задумчиво. – Ты сказала, Митрохин-старший погиб?

– Вроде бы выпал из окна собственного офиса – самоубийство. Очень вовремя: слишком уж он раздухарился со своими неудачными вложениями, остановить его не представлялось возможным, и компания быстро и планомерно катилась к обрыву… А почему тебя интересует «Фармакония»? – спросила заинтригованная Дарья.

– Обещаю, что ты первой обо всем узнаешь, как только мне будет чем поделиться.

– Кстати, – подал голос Влад, – ты рассказывала Дашке о Толяне?

– О каком Толяне? – спросила дочь.

– Помнишь, у матери был студент, Толик Кречет?

Мне показалось, что выражение лица дочери изменилось, но только на мгновение.

– Кречет… Ну да, вроде помню такого. И что с ним?

Оставив детей за разговором, я пошла в свою комнату и набрала в «Гугле» слово «Фармакония».

* * *

В больницу к сыну я смогла заскочить только через двое суток. На входе в отделение я столкнулась со Славиком Афанасьевым и спросила его о том, как чувствует себя его пациент Кречет.

– А он больше не мой пациент, Анна Демьяновна, – ответил Слава.

– Как это?

– А вот так: парень сам себя выписал, другими словами – просто сбежал домой.