Враги моих друзей

И горничная открыто шантажировала свою хозяйку.

* * *

– Евгений, давайте без шуток! Куда подевалась Ксения Аркадьевна?

Дворецкий налил кофе и пододвинул к Наташе горячий круассан с шоколадом:

– Былой свой разум снова обрети,Очнись от недостойных сновидений.Смотри, как за тобою ходят слуги

И угодить готовы – лишь кивни…

– Какие тут могут быть шутки? Ксения Аркадьевна встала в шесть часов, а в полвосьмого уже уехала. Куда – не сказала. Людмила Николаевна покинула дом еще раньше – примерно в полчетвертого утра. Переночевать отказалась. Сказала, что дел много. А вы пейте кофе, он сегодня особенно вкусный…

– Странно, вы перешли к комедиям. На этот раз «Укрощение строптивой». Одно неизменно: вы верны Шекспиру… Евгений, вы знаете, я буду скучать по дяде Мише, – сказала вдруг Наташа с совершенно другой интонацией.

– Он любил вас, Наталья Николаевна, – признался дворецкий. – Любил и восхищался. И каждый ваш успех он воспринимал как собственный. Он…

Евгений замолчал, но Наташа поняла, что тот хотел сказать.

Если бы она не была дочерью его лучшего друга… Если бы не дружба с Ксенией… Если бы однажды она не испугалась и не оборвала поцелуй фразой: «Какой ты забавный, дядя Миша»…

Наверное, так было лучше.

– Еще кофе? – засуетился Евгений. Его голос подозрительно дрожал.

Наташа благодарно кивнула. Кофе не хотелось, но дворецкому нужно было чем-то заняться, чтобы не «потерять лицо». Она знала, что Евгений недолюбливает Ксению, но искренне привязан к Хомутову – они нередко играли в шахматы и беседовали о театре. Именно с подачи Оборина Хомутов открыл благотворительный фонд для малоимущих актеров. Хомутов же стал официальным спонсором бенефиса старого актера: несмотря на разницу в возрасте, на различие в социальном положении они действительно стали друзьями.

Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Наташа спросила:

– Вы не знаете, Хомутову угрожали?

– Угрожали? – Кустистые брови Оборина удивленно приподнялись. – Кто мог ему угрожать?

– Может, были странные звонки? – Наташа и сама не понимала, зачем спрашивает. Просто чувствовала, что другого удобного случая поговорить с дворецким у нее не будет.

– Он в последнее время приезжал глубоко за полночь и сразу ложился спать. В кабинете, – уточнил Евгений и как-то странно посмотрел на собеседницу. – А звонки, как правило, бывают вечером. Ксения Аркадьевна настаивала на том, чтобы самой подходить к телефону. И очень сердилась, если кто-то ее ослушивался. Дашу однажды даже оштрафовала.

Опять Даша!.. Наталье не давало покоя злополучное кольцо, словно в этой дорогой ювелирной безделушке и крылась главная разгадка этой драмы.

– Даша утром уехала, – словно невзначай сообщил дворецкий. – Остальные тоже разбежались. Один я остался… как Фирс. Разве можно оставить Ксению Аркадьевну одну? Она же не справится! Как вы думаете, Наталья Николаевна, меня не уволят?

– Вы душа этого дома, Евгений, – искренне сказала Наталья, поднимаясь из-за стола. – Разве можно отказаться от души?

Оборин жалко улыбнулся:

– Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?…

– Я и не знала, что вы так хорошо знаете Библию, – грустно улыбнулась Наталья. – Все-таки одного Шекспира оказалось мало – тринадцатый стих, четырнадцатая строфа…

– Все под Богом ходим, – уклонился от прямого ответа Оборин. – Особенно когда кто-то помогает дьяволу…

Какая-то важная, но смутная мысль мелькнула в ее сознании, но так и не успела оформиться.

Наталья набросила шубку и вышла из дома, гадая, где сейчас Ксюша и зачем она уехала в такую рань.

* * *

Будний день, он и есть будний день: все куда-то спешат, суетятся, нервничают. Наташа то и дело тормозила перед торопливыми пешеходами, для которых красный цвет светофора лишь досадная помеха, но никак не знак ограничения. Вместо того чтобы поблагодарить осторожного и внимательного водителя, пешеходы злились, грозили кулаком и зачем-то пинали машину. Вот этого Наташа совершенно не понимала: при чем здесь ее малышка, которая едет строго по правилам?! К счастью, стекло заглушало обидные слова, и Наташа чувствовала себя защищенной от чужих негативных эмоций. Ей и без того хватало своих печалей и горестей.

Она набрала номер Ксении, но аппарат был отключен. Куда она сорвалась в такую рань, да еще в таком состоянии? Поведение подруги не просто беспокоило, оно настораживало. Может, стоит позвонить Людмиле? То же самое. Аппарат выключен.

Сговорились они, что ли?… Впрочем, Кондрашенко могла поехать домой и отключить телефон, чтобы немного поспать. Звонить в «Хом-инвест» Наташа не стала – смысла нет.

Вдруг телефон разразился любимой мелодией.

– Здравствуй, папа. Ты уже знаешь?…

– Сообщили час назад. – Николай Алексеевич тяжело вздохнул. – До сих пор в себя прийти не могу. Никак не поверю, что Миши больше нет. Только вчера созванивались… Странный звонок, – продолжал отец. – Я даже сначала и не понял, что это Миша.

– Он сам тебе позвонил? – удивилась Наташа.