Враги народа. От чиновников до олигархов

— Все вы знаете о существовании приказа МВД номер 170, — начал полковник Михаил Федотов, ответственный за воспитательную работу. Он взял со стола небольшой красочный плакат и показал публике. — Мы специально издали выдержки из него, чтобы их развесили во всех отделениях милиции. Вот что должен делать сотрудник милиции. Согласно этому приказу: «Уважать человеческое достоинство граждан, поддерживать и защищать права человека и гражданина, руководствоваться принципом, закрепленным в Присяге: «Служа закону — служу народу». Действовать при выполнении должностных обязанностей и общении с гражданами при всей строгости и решительности законно, безупречно, справедливо. Быть в общении доброжелательным, стремиться завоевать расположение и доверие граждан, добиваться взаимопонимания, воздерживаться от ненужной резкости. Постоянно работать над повышением своего уровня духовной культуры…»

— Я хочу добавить, — взял слово заместитель начальника УВД Центрального округа по личному составу полковник Игорь Павливкер. — Имейте в виду, что по результатам этих лекций каждый подпишет справку. В ней будет написано, что я, такой-то, предупрежден о недопустимости проявления грубости, хамства, унижения и оскорбления человеческого достоинства граждан при осуществлении мной оперативно-служебной деятельности. Чтобы потом никто не говорил, что не был в курсе.

— Ни в коем случае нельзя указывать гражданину на несущественность его обращения, — продолжил Федотов. — У нас это часто бывает. Подходит к милиционеру человек, а тот ему: «Да чего ты ко мне пришел? Сам, что ли, разобраться не можешь?» Это недопустимо. Более того, даже если человек ведет себя по отношению к вам неправильно, нельзя отвечать в том же духе. Тактичность необходима даже по отношению к преступнику. Если он нарушает закон — действуйте, как предписано. Но ни в коем случае не подключайте эмоции. Чтобы у человека сложилось правильное впечатление — не вы лично требуете от него пройти в отделение, а закон и народ, которому мы служим, того требует. Я вот тут задумался: а для чего мы созданы вообще? И понял, для народа. А сейчас слово предоставляется Виктору Ивановичу Динеке. Он доктор юридических наук, профессор Академии управления МВД.

Выступление профессора стало кульминацией тридцатиминутки. Молчаливые и непробиваемые до сих пор слушатели стали внимать, а иногда даже улыбаться.

— Я хочу задаться другим вопросом: не как должно быть, а почему мы имеем то, что имеем. Почему за последние 15 лет у нас наблюдается верный рост таких нарушений закона со стороны сотрудников, которые не обусловлены корыстными побуждениями, а именно психологической неуравновешенностью? Почему милиционеры хамят? Еще в XIX веке Иван Тарасов, один из лучших юристов и криминалистов того времени, на этот вопрос отвечал примерно так. Сотрудник российской полиции вынужден испытывать на себе огромное административное давление высшего начальства, и эта власть чаще всего применяется по отношению к нему неграмотно и неадекватно. Это провоцирует сотрудника на то, чтобы в такой же манере обращаться с гражданами. С тех пор мало что изменилось. Все дело в правовом поле, в котором находятся сами сотрудники. А это правовое поле создают руководители среднего и высшего звена, то есть мы с вами. Поэтому если вы думаете, что раз не заняты на территории, а работаете в кабинете, то вас не касается наш сегодняшний разговор, то напрасно вы так думаете. Это первое. Второе. То, что называется хамством по отношению к гражданам, часто возникает даже тогда, когда вроде бы никто никому не нагрубил. Типичный пример: сотрудник видит на улице нарушителя правопорядка. Вежливо сопровождает его в отделение для разбирательства. Вежливо оставляет его дежурному и уходит. Дежурный через какое-то время направляет его к сотруднику отделения. Задержанный приходит к нему, а тот понятия не имеет, что этот задержанный совершил. Сотрудник спрашивает у дежурного. Дежурный или не помнит, или не знал даже. Все начинают нервничать, вести себя неадекватно. Вот и получается неправомерное задержание и грубое обращение. Жалоба в прокуратуру.

Тут я еле-еле сдержался, чтобы самому не попросить слова. Дело в том, что на днях мой знакомый оказался точно в такой же ситуации. Час продержали в обезьяннике, а потом стали у него же интересоваться, а чего это он в обезьяннике делает. «Откуда я знаю, может, тебя задержали, когда ты траву курил?!» — кричал ему дежурный. «Да нет, товарищ милиционер, я всего лишь возле Кремлевской стены помочился». Я, наверное, так энергично улыбнулся, что невольно хихикнул, и человек десять из зала посмотрели на меня так серьезно, будто я злостно нарушил приказ номер 170.

— В нас по-прежнему жива привычка к насилию, о которой писал еще Короленко в письме Луначарскому, — продолжал профессор. — «Советская власть разрешила частное насилие во всех формах. И частное насилие стало по сути всеобщим делом». Этот стереотип поведения жив не только в милиции, но и в ЖЭКах, больницах, среди журналистов…

Некоторые из зала опять обернулись в мою сторону.