Аня ошеломленно уставилась на Збруева. Ее тоже трясло. От обиды.
От безысходности. И от собственной беспомощности в данный момент.
Поддавшись примитивной злобе… необъяснимому порыву, затмевающему разум, она схватила его за грудки, и яростно выплюнула прямо ему в лицо:
- Ах, бедненький! Тошнит от меня, да? Это хорошо! Очень хорошо! Надеюсь, сейчас ты сойдешь с ума от отвращения! Надеюсь, тебя вырвет, чертов ты ублюдок!
Не отдавая отчета своим действиям, и никак себя более не контролируя, Аня поцеловала своего злейшего врага прямо в губы. Надеялась, что он брезгливо оттолкнет ее от себя. Начнет плеваться, или же согнется в рвотных позывах.
Но он вдруг… издав утробный нечеловеческий стон… ответил на ее поцелуй.
Глава 14
Вадим опешил. Растерялся. Охренел. И замер на мгновение, оглушенный ревом своего взбесившегося пульса, как только ощутил прикосновение ее губ. Дерзкое. Яростное. Пропитанное гневом. В то же время… осторожное.
Почти невинное. Обезоруживающее. Он не ожидал. ТАКОГО не ожидал!
Был застигнут врасплох. Потерял ориентиры. И сокрушенно застонал, задыхаясь от остроты ощущений. Ее выходка стала для него последней каплей. Он и так был на взводе после вчерашнего. После сегодняшнего.
А теперь и вовсе обезумел, лишаясь самоконтроля. Забываясь. Растворяясь. Позволяя себе разок… всего лишь разок… поддаться этому странному зову.
Его торкнуло. Так жестко торкнуло, что разум помутился. И все стоп-краны сорвало. Подобно конченному обдолбышу, Вадим тайком втягивал в себя выдыхаемый Аней воздух. Упивался им, как опиумом. Дурел от ее близости и… жадно отвечал на поцелуй, безжалостно сминая ее губы своими.
Она что-то невнятно замычала, упираясь ладонями в его грудь. Оттолкнуть его собиралась – он интуитивно чувствовал, но… не мог этого допустить.
Не мог, и все. Его жестко колошматило. Ему не хватало… не хватало…
Но Аня медленно отстранилась, замерев перед ним, как кролик перед удавом.
Оба тяжело дышали. Оба дрожали. Оба оторопело глазели друг на друга.
Стеклова провела кончиком языка по своей нижней губе – припухшей и влажной от поцелуя с ним, и… Вадима вновь накрыло. Он рывком притянул ее к себе. Грубо впечатал девчонку в свое жесткое тело, беззвучно рыча:
На сей раз он сам накинулся на нее. Как оголодавший. Как сумасшедший.
Прижал к стене весом своего тела и поцеловал. Требовательно. Властно.
Делая все, чтобы эта выскочка навсегда запомнила, каково это – целоваться с ним, он нагло протолкнул язык в глубины ее рта – сладкого, горячего. И… дернулся, как от удара током. Это был чистейший кайф! Невообразимый!
Сердце безжалостно таранило грудную клетку. Кровь, кипятком бурлящая в жилах, устремилась к паху. Член встал колом. Затвердел. Набух так сильно, что причинял уже реальный дискомфорт и требовал немедленной разрядки.
Буквально подыхая от возбуждения (сильнейшего на его памяти), Вадим дал волю рукам. Они зажили своей жизнью. Не прерывая их поцелуи, он принялся шарить ладонями по телу Ани. Сжимал грудь, играя с ее сосками поверх одежды. Стискивал тонкую талию. Гладил спину. Ласкал шею.
Остервенело сминал пальцами упругую задницу. Хватал за стройные бедра. Хватал так хищно и свирепо, что случайно разодрал ногтями ее колготки.