Врата испуганного бога

Апгрейд “Конвоя” продолжался непрерывно всю неделю. Неожиданно сменили и так великолепную “Баймурзу” — прибыла новейшая модель; разобрали переборки, выволокли краном блестящий двухтонный бублик и заменили таким же блестящим бубликом, но весом в тонну. Ждали какую-то секретную камуфлирующую установку, какие-то новые спецкостюмы…

Дон облизывался и торопил Збышека. Ему не терпелось полетать.

Киберпилота штурмовика назвали, посоветовавшись, Макропулусом. Киберпилот выразил удовольствие.

Спали на штурмовике. Для экипажа имелось две каюты — ничего себе, вполне пригодных для вполне комфортабельного проживания. Вообще, штурмовик имел очень приличную систему жизнеобеспечения, вплоть до присутствия столовой и кухни. В них было трудно повернуться, и они имели какие-то еще функции — столовую, например, можно было быстро переоборудовать под резервный хран для запасной обоймы к “Баймурзе”, - но это были настоящая кухня, с электрической плитой, и настоящая столовая, со стереостеной, обеденным деревянным столом и узким, но разноцветным диваном. Система кондиционирования — такой на шипоносце еще никто не видел, очередь стояла, чтобы взглянуть и понюхать дезодораторные пакеты. Душевая (аварийный шлюз). Одним словом, нашлось место даже для пятикилограммового музыкального ящика Быка и лишний стеллаж для его же фонотеки. Меч Збышек очень красиво, широким вакуумным скотчем, прикрепил к стене столовой. Рубку — очень удобную, по ней можно было ходить— он же украсил плакатом своего любимого Джопо, а когда Дон пытался протестовать, разъяснил Дону, что это психологически важно: ему, Збышеку приятно, а Дон, раз уж обделен вкусом, злее за штурвалом будет. Хватит с меня того, что ты мне Кранца громко слушать не даешь. Социальная справедливость — где?

Дон брезгливо обозвал Збышека слоноухим, но смирился. Действительно, где социальная справедливость? Кроме того, Збышек легко отошел от Энди, что Дона очень устраивало — непривычно неуверенно он с ней себя чувствовал. Влюбился ты, что ли, деликатно вопрошал он себя. Збышек мог выразиться яснее, но, во-первых, он был дико занят, а во-вторых, что-то подсказывало ему, что не стоит на эту тему очень ужясно выражаться…

Прошла неделя, и одним прекрасным утром Збышек выполз, не чуя под собой отвыкших ходить ног, из “Конвоя”, отыскал Дона и невнятно, но важно и очень громко произнес:

— Господин первый пилот. Штурмовик в порядке. Штурмовик ваш. Я правильно сказал?

Дон, грызший в небольшой комнате отдыха при тест-ангаре орехи и читавший дублинскую газету, чуть не сломал зуб и порвал газету: Збышек подкрался к нему сзади и доклад проорал на ухо. Збышек смиренно выслушал ответ Дона и так же смиренно ответствовал:

— Если тебя таким образом не тренировать, я имею в виду твои хладнокровие и реакцию, то летать мне с тобой будет неспокойно. А, поскольку, ты был, и остаешься всего лишь глупым белым человеком, слушайся папочку и благодари его за науку.

Дон замычал. Ему всегда мучительно не хватало слов, что бы адекватно реагировать, а хотелось как-то так сказать, каких-то таких слов хотелось, чтобы получить подлинное удовлетворение — навсегда.

— Варвар! — только и сказал Дон. — Слов у меня нет, какой ты варвар. Наглый варвар! Такие вот Рим-то и разрушили!

Збышек покачал головой и отобрал у Дона листок, на котором Дон складировал очищенные орехи. Дон с бессильным бешенством следил за проклятым хакером.

— Ну, что ж, заведи себе гуся, — сказал он. Дон его не понял. Збышек вздохнул и перевел разговор.

— Я даже не знал, Дон, что в Галактике поставили на конвейер такиекорабли, — задумчиво жуя, сказал он, — и это серьезно. Я не поленился, влез в план-машины основных верфей — Титан, Киев, Кавказ, Питтсбург, — у них пока нет ничего подобного, но они спешно начинают переоборудование стапелей под “Конвои”. А Массачусетс выпекает уже два штурмовика в месяц. А наш родимый Аякс — пять. И производство расширяется с ускорением совершенно фантастическим. Финансирование — немерянное. Эх, три бы года назад все это, да мой нынешний допуск…

— Ну так прекрасно! — сказал Дон. — Отлично просто. Глядишь, и без дела останемся. “Конвои” сами летать начнут. Побалдеем. А я песню написал!