Врата изменников

– Я тоже склонен ему верить. Займитесь Крайслером, Питт. В этом человеке есть что-то настораживающее. У него много врагов, неустойчивый характер, он знаком с насилием. Разузнайте о его пребывании в Африке. Никто не знает ни его намерений, ни идей, ни на чьей он стороне. В этом я сам убедился. – Он сделал резкий жест рукой. – И перестаньте заниматься Артуром Десмондом! Все это глупости с самого начала. Я понимаю, как вам неприятно примириться с мыслью, что он страдал слабоумием. Мне очень жаль, я вам сочувствую, но это бесспорный факт. Он ко всем приставал, попрошайничал, чтобы его угостили коньяком, пока не опьянел настолько, что принял слишком большую дозу опия. Возможно, случайно, а может, хотел покончить жизнь самоубийством, уйти достойно, прежде чем совсем потеряет контроль над собой и наговорит бог знает чего. Выдвинет еще ложные обвинения против кого-то и никогда уже не сможет восстановить свое доброе имя…

Суперинтендант застыл на месте. Джайлс сказал «попрошайничал». Откуда он знает, что сэр Артур не сам заказывал эти рюмки коньяка? Ответ мог быть один: этому человеку известно, что произошло в клубе «Мортон». Хотя сам Фарнсуорт не был там в тот вечер – о нем никто из свидетелей на допросе не говорил. Наоборот, все утверждали, что коньяк заказывал сам сэр Артур.

Питт открыл было рот, чтобы спросить, не говорил ли шеф с официантом Гайлером, но ему в голову вовремя пришла спасительная догадка: он знает о всех подробностях потому, что сам из тех членов «Узкого круга», кто самолично приговорил сэра Артура к смерти!

– Ну как? – нетерпеливо спросил Фарнсуорт, впившись своими серо-голубыми глазками в собеседника.

Казалось, он был раздражен, но за нарочитой эмоциональностью, как бы сразу бросающейся в глаза – а Питт навидался такого уже вдоволь и даже закрыв глаза мог безошибочно по его тону представить раздраженного начальника, – на какое-то мгновение дал себя знать холодный, расчетливый ум, настороженность и выжидание, когда Томас выдаст себя.

От того, какой вопрос задаст ему суперинтендант, зависит, что именно Фарнсуорт поймет: будет ли он точно знать, какие подозрения одолевают Питта и насколько он уже осведомлен. Он мог узнать, что Томас ищет того, кто исполнил приговор, и еще – что его участие в этом преступлении для Питта больше не тайна.

Ни в коем случае нельзя было позволить Джайлсу догадаться о том, как много понял Томас. Без спасительной лжи не обойтись. От неприятного чувства опасности Питту стало не по себе. Ведь теперь кто-нибудь запросто, проходя мимо, может толкнуть его под колеса экипажа или неприметно всыпать роковую дозу яда в его кружку с сидром в любой из закусочных.

– Итак? – чуть ли не с улыбкой повторил помощник комиссара.

Его подчиненный сообразил, что если он слишком быстро начнет ему подыгрывать, тот догадается, что его игру раскусили. Опять предостерегающе мелькнуло в голове, что перед ним соперник гораздо более умный, чем он подозревал. Для высшего полицейского чина Фарнсуорт был не очень профессионально сведущим. Он был слишком высокомерен, чтобы вникать в тонкости своей должности. Но использовать настоящих профессионалов он умел: например, Телмана, Питта и в свое время Мику Драммонда. Скольких же своих сотрудников он уже склонил стать членами «Узкого круга»? И кто они? Возможно, Томас так никогда этого и не узнает. Даже в последний момент он не будет знать, кто нанес ему удар.

Питт молчал, выжидая, что последует дальше. Солнце золотило его светлые волосы.

– Вы действительно думаете, что это самоубийство? – наконец спросил он, сделав вид, что ему трудно свыкнуться с этой мыслью. – Лучше смерть, чем бесчестие… Я хочу сказать, потеря собственной чести?

– А вы бы предпочли последнее?

– Предпочел? Не думаю. – Вступая в игру, Питт заставил себя произнести эти слова и даже сам себе поверил. Неприятный холодок внутри не исчезал. – Но для ясности проще все же опираться на известные нам факты.

– Факты? – уставился на него Фарнсуорт.

– Да… – Томас, волнуясь, сглотнул. – Принять изрядную долю опия в вашем клубе? Чтобы совершить такую ошибку, надо изрядно накачаться… а это уже дурной тон. Самоубийство – это понятно; он не решился сделать это дома. – Питт чувствовал, что чрезмерно многословен. У него действительно слегка кружилась голова, и кабинет начальника показался вдруг огромным. Ему следует быть осторожней, подумал он. – Это могло произвести удручающее впечатление на слуг. Особенно если бы его нашла мертвым служанка, женщина… Вот когда он, возможно, осознал весь ужас своего состояния.

– Пожалуй, все так и было, – согласился Джайлс. Напряженность и настороженность в нем исчезли. Он снова стал прежним, раздраженным и не терпящим возражений руководителем. – Я думаю, вы все поняли, Питт. Давайте оставим эту тему, возвращайтесь лучше к делу Сьюзен Чэнселлор. Здесь у вас все карты на руках, и никто вам не соперник. Вы поняли меня?

– Да, сэр. Разумеется, я займусь этим.