После этого ты решаешь немного отдохнуть. Твоя спальная благодаря Хоа вся перевернута, и ты не особо хочешь спать в постели Тонки; прошло много месяцев, но память о плесени уходит тяжело. Так же как ты запоздало понимаешь, что некому прикрыть спину Юкке. Она верит своей общине, но ты – нет. Хоа сожрал Рубиновласку, которая хотя бы была заинтересована в том, чтобы сохранить ей жизнь. Потому ты берешь взаймы рюкзак у Темелла и забираешь из своего жилища основные припасы – не то чтобы дорожный рюкзак, это оправдание на случай протеста Юкки – и направляешься к ней домой. (Есть еще дополнительная причина – Каттеру будет труднее найти тебя.) Юкка все еще спит, судя по звуку ее дыхания из-за полога спальной. У нее очень удобные диваны, особенно по сравнению с жестким ложем на дороге. Ты суешь себе под голову вместо подушки рюкзак и сворачиваешься в клубок, пытаясь на время позабыть о мире.
А потом ты просыпаешься, когда Юкка ругается и спотыкается о тебя, вылетая из комнаты и чуть не срывая полог в спешке. Ты с трудом просыпаешься и садишься.
– Что… – Но тут и ты сама слышишь нарастающий шум снаружи.
Люди собираются на нижнем уровне, возле общинных бань. Юкка спускается туда таким способом, которым ты не можешь, – просто съезжает по металлическим перилам, перепрыгивая через ограды с платформы на платформу, бежит по мостикам, которые опасно раскачиваются под ней. Ты спускаешься осторожно, не самоубийственно, так что к тому моменту, когда ты добираешься до толпы, Юкка уже кричит во весь голос, призывая всех заткнуться, отойти и отвалить.
В центре толпы стоит Каттер, на нем ничего, кроме полотенца, и впервые он не выглядит бесстрастным. Сейчас он напряжен, выдвинул челюсть, у него непокорный вид, он готов бежать. И в пяти футах от него на полу сидит мужчина, насмерть замороженный в попытке отползти, и на лице его навечно отпечатался крайний ужас. Ты не знаешь его. Это не важно. А важно то, что рогга убил глухача. Это зажженная спичка, брошенная прямо в сухие, пропитанные маслом дрова общины.
– …как это случилось? – орет Юкка, когда ты добираешься до группы людей. Ты едва видишь ее; здесь уже около пятидесяти человек. Ты можешь и протолкаться вперед, но остаешься позади. Сейчас не время привлекать к себе внимание. Ты оглядываешься по сторонам и видишь Лерну в тылу толпы. Глаза его навыкате, на скулах играют желваки, и он смотрит на тебя. И еще здесь – о, горящая Земля – группа из трех детишек-рогг. Одна из них Пенти, главарь шайки самых отважных, глупых детишек-рогг. Она стоит на цыпочках, тянет шею, чтобы посмотреть. Когда она пытается протиснуться сквозь толпу, ты перехватываешь ее взгляд и смотришь на нее По-Матерински. Она вздрагивает и тут же повинуется.
– Да кому какое, ржавь, дело, как это случилось? – Это Секким, один из Инноваторов. Ты знаешь это лишь потому, что Тонки постоянно жалуется на его тупость, и что у него нет права быть в касте, и что его нужно выпнуть в какую-то менее важную касту вроде Лидеров. – Это потому…
Кто-то перекрикивает его:
–
Кто-то другой затыкает ее:
– Заткнись! Это Юкка!
– Да ржавь побери эту роггу…
– Ржавый людоедский сын, я тебя порву…
Кто-то кого-то толкает. Толчки, ругань, угрозы убийства. Это катастрофа.
Затем какой-то мужчина проталкивается сквозь толпу, садится на корточки возле замороженного трупа и пытается обнять его. Сходство его с убитым очевидно, несмотря на разницу лет, – возможно, они братья. От его горестного вопля по толпе проходит внезапная волна нервной тишины. Они нервно перетаптываются, когда его вой переходит в низкие, душераздирающие всхлипы.
Юкка делает глубокий вдох и шагает вперед, используя возможность, предоставленную этим горем. Она жестко обращается к Каттеру:
– Что я говорила? Что я, ржавь тебя побери,
– Он напал на меня, – говорит Каттер. На нем ни царапины.
– Дерьмо, – говорит Юкка. Несколько человек в толпе эхом повторяют ее слова, но она гневно смотрит на них, пока они не замолкают. Стиснув челюсти, она смотрит на мертвого. – Бетин не стал бы такого делать. Он даже курицу зарезать не мог, когда была его очередь следить за птицами.
Каттер зло смотрит на него.
– Я знаю только, что хотел помыться. Я сел помыться, и он отошел от меня. Я подумал – ладно, обычное дело, все равно. Затем я прошел мимо него, чтобы спуститься в пруд, и тут он меня ударил. Сильно, по затылку.
В толпе слышится низкий злой гул – но и тревожное шарканье. Говорят, роггу лучше всего бить в затылок. Это неправда. Срабатывает только, если удар достаточно сильный, чтобы человек потерял сознание или треснул череп, и вот это убивает их, а не повреждение сэссапин. Но это до сих пор популярный миф. А если так, то у Каттера была причина ответить.
–