Врата Валгаллы

Гросс, совершенно багровый, брызгал слюной, икал от невозможности выразить чувства и проглатывал неопределенные артикли. Шельмы-ветераны помалкивали, чинно рассевшись по койкам, и глазели на командира выжидательно, что еще сильнее распаляло его не находивший выхода гнев. Казалось, в глубине души пилоты потешаются над ним, и это был яд для души.

Кому уж точно было не до смеха, так это причине праведного гнева комэска: «женщинам и детям». Только что закончились их первые тренировочные полеты в составе эскадрильи. В глубине души понимая, что двадцать четыре часа, «налетанных» на тренажерах в режиме ускоренной подготовки, иного результата не могли принести нигде и никогда, Натали съежилась, оцепенев и устремив взгляд на руки, сцепленные на коленях. Поза воплощенной безнадежности и отчаяния, состояние, из которого ее навряд ли вывели бы даже побои.

Впечатление было такое, будто и до них дойдет. «Качество пилота» – показатель, согласно которому Академия определяет лучших – имеет сугубо материальное выражение в цифрах, связующих меж собой скорости выполнения обязательных фигур, процент поражения целей и общее количество затраченной при этом энергии. Чем меньше пилоту требовалось импульсных включений маневровых двигателей, тем быстрее исполнялась фигура, тем ближе, соответственно, был вожделенный значок. Все, одним словом, как и полтыщи лет назад, упиралось в чутье и профессиональный навык.

Второго катастрофически не хватало, а первое отсутствовало у Натали в зародыше. Компьютерной мультипликации тренажеров оказалось недостаточно, чтобы подготовиться к резкому удару и звуку выстрела из кассет, почти одновременного с «Серый-4 готов», а потом – внезапный космос и мелькание смутных теней вокруг. Двадцать четыре «ускоренных» часа инструкторы потратили, чтобы обучить ее целиться и висеть на хвосте. Групповые полеты параллельными курсами, когда вышколенная эскадрилья в доли секунды занимает места согласно номерам и перестраивается в мгновение ока, Учебка оставила на совести комэсков. На первой же минуте обнаружив за собой семь машин вместо одиннадцати, в то время как прочих носило по обитаемой вселенной, Гросс остановил всех и развернулся, пытаясь выполнить роль пса при разбежавшихся овцах. Пилот Пульман в это время следовала за зеленой точкой, которую ее бортовой компьютер определил как лидера, однако, испытывая вполне очевидные для новичка трудности с небольшими перемещениями, прозевала момент, когда командир поменял курс на противоположный, и... Словом, сдержанный рык из динамика, который посоветовал ей поменьше пялиться в черноту и побольше – на показания радара, был самым меньшим воздаянием из всех, какие она могла получить за командирские плоскости, опаленные ее экстренным торможением, и еще довольно долго она чувствовала в горле собственную селезенку. Подразумевалось, что продолжение последует, и сейчас для него был самый подходящий случай.

Разобравшись, с кем имеет дело, Гросс кое-как сбил Шельм в кучу и повел их сперва по прямой, а потом – доворачивая и прибавляя ход, чтобы заставить новеньких почувствовать строй и отучить шерудить ручкой.

Словом, после учебных стрельб Шельмы возвращались на базу выжатые как лимоны, причем лимоны, плавающие, как в соку, в собственном поту. И не только те, кому полеты были в новинку. Казалось, прошло много часов, и наконец все это кончилось, и возникло подозрение, что в реальном бою все незамысловатее и проще: по крайней мере никто не стоит над душой с секундомером. Не попадая в кассету, пилот Нейманн отвернула на второй круг прямиком через строй проходивших сверху Молний. Шарахнувшись врассыпную, те, возможно, такие же «чайники», смяли стабилизаторы и повредили дюзы. Починки там было не на один день, и Большой Гросс имел по этому поводу неприятнейшее объяснение с Тремонтом, который входить в его проблемы не пожелал, а сделал его виноватым со всех сторон, и комэск справедливо заключил, что дальше будет хуже.

– ...и результаты стрельб! – Гросс с садистическим видом положил перед собой считыватель. – С вами, барышни, никакого внешнего врага не нужно. Уинд – процент поражения – семьдесят, сто семьдесят пять процентов перерасхода заряда батареи на поражение цели. Будет зажарен в первой же лобовой. Не смейтесь, рано еще. Грэхэм, ненамного лучше, сто шестьдесят процентов заряда, восемьдесят процентов поражения неподвижной цели.

– А сколько надо? Теоретически? – голосом избалованного отличника поинтересовался Уинд.

– Сорок-пятьдесят, – ответил командир серьезно, а тощий белобрысый Грэхем присвистнул. – Не больше шестидесяти, на самом деле. Нейманн – двести пять, поражено сорок процентов целей. Вы – труп.

«Труп» ответил спокойным взглядом, дескать, это с какой стороны посмотреть, комэск нахмурился и уткнулся в считак.

– Пульман... а... неплохо. Процент поражения целей – сто? Как ты это сделала?

– Зажмурившись! – буркнула Натали.

Эскадрилья загоготала, и даже комэск, как показалось, перевел дух.

– Всем отдыхать, – велел он. – Пульман, на два слова. Машинку пойдем посмотрим?