Вратарь и море

Так вот оно что! Нехило братик мой выбрал ночь, чтобы родиться: дороги завалены деревьями и скорая помощь не может проехать, паром не ходит, телефоны не работают, связаться ни с кем нельзя.

Пока ураган обрушивал на нашу бухту шквал за шквалом, мама в подвале у дедушки родила совершенно новенького человека. Шторм превратил Исака в акушера, Ильва ему помогала. Магнус и Минда носились по дому как ошпаренные, притаскивали полотенца, простыни и воду, топили печки и следили за стеариновыми свечками. А дед, которого мало что может вывести из равновесия, шагал из угла в угол как ходячий комок нервов, сердился и требовал у всех ответа, с какой стати женщины должны так мучиться, рожая детей. И одна только Крёлле спокойно проспала драму от начала до конца.

– Трилле, но это вовсе не брат! – сказал папа торжественным голосом, когда мы наконец перелезли через елки и забрались в трактор.

Он энергично повернул ключ зажигания.

– Это сестричка, ребята! Большая и крепкая, как пухлый пупс!

Дедушка сразу взвесил ее безменом – 4790!

– Знаешь, какое золото твоя мама?! – закричал папа и в диком восторге ущипнул меня за щеку довольно чувствительно. – Знаешь?!

А то я не знаю, что у меня за мама!

Я стоял за дверью и рассматривал ее в щелочку. Насколько папа был не в себе, настолько же; мирной и спокойной казалась мама. Седая челка красиво кучерявилась на лбу. Вид у мамы был такой, будто она тоже приходит в себя после урагана.

Рядом с кроватью сидела Крёлле и сияла от счастья. Гордая старшая сестра, это было видно с первого взгляда.

– Трилле, мальчик мой, – сказала мама, когда я наконец вошел в комнату. – Что это ты учудил?

Я собрался ответить, но ей, похоже, было не до того.

– Видел? – она кивнула на колыбельку. – Возьми ее.

– Она почти ничего не весит, – объяснила Крёлле со своего места.

– Ну это как посмотреть… – пробормотала мама и устало откинулась на подушку.

Я бережно и осторожно взял на руки крохотное тельце. Когда родилась Крёлле, я был совсем маленький, так что ничего не запомнил. И совершенно не был готов к тому, что ты чувствуешь, беря на руки свою новорожденную сестру. А она раз – и тут же; проникла мне в сердце и угнездилась там. Если бы она велела мне сделать доклад перед всем классом, я бы сделал. Вот такое это было чувство. Снаружи ветер поставил все с ног на голову, а тут она – спокойная, беззаботная, новенькая в этой жизни. Поверить невозможно!

Я всегда буду защищать тебя и беречь, думал я, глядя на красное круглое личико с приоткрытым ртом.

Сзади подошла Лена. Она очень серьезно смотрела на малышку.

– Хочешь подержать?

Она покачала головой, потом провела своим тощим, но сильным пальцем малышке по носу. Вздохнула и вышла.

Непривычно было обходиться без электричества и связи, но в обед папа с Ильвой согрели в дровяной печи остатки рождественского ужина из обоих домов и накрыли стол на всех. На наше счастье, никто кроме Магнуса не спросил, много ли мы наколядовали. Хотя наверняка позже вопрос всплывет, когда улягутся ночные волнения.

– Имя ей уже придумали? – спросил я, когда все сидели за общим столом, а мама кормила малышку в кресле-качалке поближе к печке.

Я немножко волновался. И у меня, и у Крёлле есть вопросы по поводу наших имен. Не вдаваясь в подробности: именно по этой причине нас зовут дома как зовут.

Мама с папой переглянулись.

– Мы думали дать ей имя, которые бы напоминало о буре и шторме, – сказала мама.

– Это какое, например? – спросил Магнус скептически.

– Ураганда, – сказал папа. – Вам нравится?

Минда перестала жевать и уставилась на Магнуса. Он закашлялся. Ураганда. Странно, конечно, но привыкнуть можно. С другой стороны, хорошо иметь имя, которым никого кроме тебя не зовут.

Мы пожали плечами и кивнули. Ураганда так Ураганда. Сойдет.

– Будь я вами, я назвала бы ее иначе, – сказала Лена с другого конца стола.

– Лена! – сердито одернула ее Ильва.

Мне кажется, Лена иногда забывает, что она не наша.

Мама тихо рассмеялась.

– А как бы ты ее назвала? – спросила она из своей качалки.

Лена проглотила кусок и посмотрела на деда.

– Ингер, по-моему, лучше.

Обломки

Ураган такой силы выносит на берег не только канистры для воды и лодочные черпаки. Первая же; инспекция нашего берега обнаружила чьи-то лодочные мостки, пластиковую лодку Коре-Рупора, половину деревянного домика с детской площадки и мертвого оленя. Плюс к этому шторм размолотил наш мол в какую-то каменную осыпь и раскрошил в щепки дверь лодочного сарая. «Троллю», к счастью, только покорябало корпус немного.

Вообще-то мы в Щепки-Матильды легко отделались. В других местах дела обстояли гораздо хуже.

Когда починили электричество и заработали все гаджеты, на нас посыпались сообщения, где что разрушено. На нескольких горных склонах ураган посек елки – словно газон подстриг, и теперь они лежали внавалку, лодки и лодочные сараи разнесло в щепы по всему побережью, а кое-где пострадали дома.