Враждебные воды

Бон перечитал послание Пойндекстеру. Почему Горбачев не воспользовался горячей линией? Чтобы успокоить нас? Усыпить? О чем говорилось между строк? Это случилось за неделю до встречи на высшем уровне. Что это: случайность или стратегия? Вновь зазвонил телефон. На этот раз это был капитан второго ранга Херрингтон из Пентагона.

Бон прямо чувствовал жар, исходивший от бумаги, когда зачитывал сообщение Херрингтону.

Тот спросил:

— А эта записка действительно от Горбачева?

— Насколько мне известно, капитан.

— Почему они не воспользовались горячей линией?

— Мы все ломаем над этим головы. А что вы думаете о тексте послания?

— Горбачев пудрит нам мозги. Он не знает, в каком состоянии ракеты, — сказал Херрингтон. — Он не может об этом знать.

— Что вы хотите этим сказать?

— Если уж мы не знаем, что с ними, — сказал Херрингтон, — то как Горбачев может об этом знать?

Бон ощутил появление президента прежде, чем увидел его; воздух неожиданно стал словно наэлектризованным. Сначала вошла Кэти Осборн, личный секретарь президента, затем Джон Пойндекстер и, наконец, президент Рейган.

— Сэр, — сказал Бон президенту, — это только что доставили из Госдепартамента. Послание от генерального секретаря Горбачева.

Прочитав документ, Рейган взглянул на Пойндекстера.

— Кажется, этот парень исправляется. Может, Чернобыль преподал ему хороший урок?

— Фотографии у вас? — Взгляд Пойндекстера пронизывал собеседника насквозь.

— Да, адмирал. — Бон открыл папку с фотографиями и разложил их на столе.

— В огне и ядовитых газах. Боже мой. Мы можем чем-нибудь помочь этим ребятам? — спросил Рейган.

— Туда направляется наш спасательный корабль, — сказал Пойндекстер, бросив быстрый взгляд на Бона. — Это «Паухэтэн». Из Норфолка также вышел корабль со специалистами по радиации на борту.

— Это хорошо. Когда они будут там? — спросил президент.

— В течение часа, как мне было сказано.

«Там уже находится наша подлодка», — подумал Бон.

— Ну что ж, очень хорошо. Я хочу, чтобы Горбачев знал: мы делаем все, что в наших силах.

Адмирал Пойндекстер молча кивнул. «Бог мой, он вообще ничего не сказал о нашей подлодке», — подумал Бон.

— Насколько это опасно, Джон? — спросил Рейган у Пойндекстера.

— Не знаю. Мы впервые столкнулись с этим, господин президент.

— Нам известна причина?

— Мы думаем, что взорвалась одна из ракет. Возможно радиоактивное заражение. Мы проводим дозиметрический контроль. Если что-то обнаружится, придется закрыть для навигации весь прилегающий район.

— Туда идут три торговых судна русских, — сказал Бон. — Одно должно уже быть на месте.

Пойндекстер посмотрел на него и сказал:

— Пускай сами облучаются, если хотят. Это их дело.

— А «Паухэтэн»? — спросил президент.

— Он предназначен для буксировки/тушения пожаров и устранения течи, но не для борьбы с радиоактивным загрязнением. Если наш воздушный разведчик что-то обнаружит, то придется отозвать свои корабли и заново оценить обстановку, если загрязнение окажется сильным. Возможно, придется объявить карантинную зону вокруг подлодки. Мера предосторожности.

«Карантинную зону? — подумал Бон. — Чтобы защитить мир от радиации или чтобы без посторонних глаз захватить К-219?»

— А русские сосуды… — оговорился президент.

— Сосуд — это то, в чем хранятся горячительные напитки, — сострил Пойндекстер. — Ракеты, господин президент. Полагаю, вам следует выразить свою обеспокоенность и посоветовать господину Горбачеву не рисковать жизнями своих людей.

Рейган кивнул:

— Составьте проект и покажите мне перед отправкой. — Рейган еще раз просмотрел фотографии и перевел взгляд на Бона. — Похоже, дело серьезное. Надо предложить Горбачеву любую помощь с нашей стороны.

Адмирал Пойндекстер улыбнулся:

— Вы выразились как нельзя лучше, господин президент.

Самолет ВВС США над Анкориджем, Аляска

«Боинг-707» поднялся на высоту десять с лишним километров и взял курс на северо-запад, к Берингову проливу, чтобы затем повернуть к Японии и Южной Корее. Каспар Уайнбергер сидел в обитом плюшем салоне для заседаний, который находился сразу же за носовым камбузом. Звукоизоляция в салоне была очень хорошей, здесь было намного тише, чем в салоне третьего класса, зарезервированного для журналистов, сопровождавших министра обороны. Он прочитал сообщение, которое принес его помощник по военным делам, генерал Гордон Фарнелл. Текст был намного полнее, чем в простой записке, предназначавшейся президенту, его расширили из источников, лично подчинявшихся Уайнбергеру. Там упоминалось, что взрыв на К-219 был подтвержден не только SOSUS, но и американской торпедной подлодкой, сопровождавшей русских.

Уайнбергер был решительно настроен против предстоящей на следующей неделе встречи на высшем уровне в Рейкьявике. Не то чтобы ему не нравилось ослабление напряженности в отношениях с Советским Союзом. Его беспокоило то, что милый и добродушный Рональд Рейган одним махом сдаст позиции. В Вашингтоне слишком многие полагали, что «холодная война» закончилась с приходом к власти Горбачева, с началом перестройки и гласности.