Враждебный портной

– Рай не на небе, рай в воде. – Каргин взял со стола настольный календарь «От Пасхи до Пасхи», выпущенный, как явствовало из текста на обложке, «К 1700-летнему юбилею со дня издания Миланского эдикта». Юбилей давно минул, а календарь прижился на письменном столе. – «Мы маленькие рыбки, – процитировал прорабу Каргин труд Тертуллиана начала III века нашей эры, – ведомые нашим Ихфисом». Ихфис означает «рыба», древняя монограмма начальных букв слов Иисус Христос Божий Сын Спаситель, – пояснил он. – Мы рождаемся в воде и можем спастись не иначе как пребывая в воде.

– А где тогда ад? – заинтересовался прораб, видимо испугавшись, что работы по созданию его филиала в «Главодежде» также входят в те самые двадцать процентов.

– Не знаю, – пожал плечами Каргин, – наверное, здесь и сейчас. Везде, кроме… аквариума.

Выпроводив озадаченного прораба, с трудом отбившись от секретарши, традиционно использовавшей летнее отпускное малолюдье «Главодежды» для укрепления неформальных связей с начальником, Каргин принял три важных решения: перевезти «Telefunken» с дачи и установить его на специальном столике в кабинете Нади напротив аквариума; сделать Наде предложение (он надеялся, что ему повезет больше, чем доживающему мафусаилов век в первохристианской, можно сказать, скромности в Витебске Александру Борисовичу Новгородскому); уволить Романа Трусы.

Свадьбу Каргин не возражал сыграть в аквариуме, только вот было не очень понятно, кого можно на нее пригласить.

Министра, как и его заместителей, вряд ли.

Романа Трусы можно. Каргин не сомневался, что он будет на этой свадьбе, как рыба в воде. Но не та «маленькая рыбка»,

о какой писал Тертуллиан, а другая – адская (прораб мыслил в правильном направлении!) из выгребной ямы. Каргин читал, что такие, с позволения сказать, рыбы встречаются в китайской глубинке, и более того, местные отважные едоки даже употребляют их в пищу. Он велел по коммутатору (с некоторых пор этот аппарат стал называться в государственных учреждениях иностранным словом «Hi-com») секретарше срочно найти Р. Т.

– А чего его искать? – удивилась она. – РэТэ здесь. У меня… – добавила со значением, – в приемной…

– Дура! – сказал Каргин. – Он не по твоей части!

– А вот у женской части коллектива, – противным голосом произнесла секретарша, – есть мнение, что очень даже…

– Я имел в виду другое, – спохватился Каргин, вспомнив поступившую недавно «для служебного пользования» из министерства инструкцию о недопустимости вынесения «оценочных и любых иных суждений» о сотрудниках с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Такие слова, как «пидор», «педрила», «пидарас» (эх, знал бы Никита Сергеевич!), а также «гомосек» и примкнувший к ним «козел», инструкция объявляла «оскорбляющими человеческое достоинство». За документально подтвержденное двумя свидетелями их публичное произнесение инструкция сулила административное (немедленное увольнение с работы без предоставления выходного пособия) и даже уголовное (статья «Хулиганство») наказание.

– Самое разочаровывающее в любом романе, – сказал Каргин, когда Р. Т. вошел в кабинет, – его конец.

– Вы имеете в виду литературный жанр или человеческие отношения? – уточнил Р. Т.

Внешний вид Романа Трусы свидетельствовал, что минувшую ночь он провел явно не за чтением книг, а в… выгребной яме, вспомнил китайскую рыбу Каргин, этих самых человеческих отношений. Разочаровывающий их конец был нагляден и очевиден. Кожаное забрало Р. Т., похоже, приняло (отразило?) немало ударов. Воротник рубашки был в расплывшихся пятнах то ли крови, то ли вина. Сквозь кольчугу парфюма нет-нет да и просачивался отвратительный запах… выгребной ямы,

решил не умножать сущности без необходимости Каргин.

Но не удержался – умножил.

Роман Трусы напоминал… трусы, провалявшиеся ночь под диваном, обросшие, как шерстью, скопившейся там пылью, на скорую (дрожащую) утреннюю руку выстиранные и мокрыми надетые на грешные чресла. А еще – труса, предчувствующего наказание за (временно) скрытые от общественности бесчинства. Да эта ли «тварь дрожащая», изумился Каргин, плыла недавно белым лебедем в паланкине, помахивая золотой тросточкой, обирала москвичей и гостей столицы в метро?

– Сумка с образцами в приемной, – нервно облизал сухие губы Р. Т.

– Образцами чего? – удивился Каргин.