Времена Бессмертных

От молчаливой неловкости в компании Августа, меня спасает гул двигателей приближающегося планолета. Я тут же отмечаю: планолет принадлежит военным; на изогнутом носу корабля сверкает серебром герб Византии: рука, держащая яблоко. Тривиальная отсылка к Церемонии Перехода и яблоку, подаваемому на Церемонии.

Внушительных размеров махина издает несколько предупредительных сигналов, разгоняя ребят на платформе по сторонам, и начинает медленно снижаться. Как только все начинают проталкиваться ко входу в планолет, я замечаю магнитомобиль Афины. Она паркуется и с величественным видом выходит из мобиля. Не желая встречаться с ней глазами, я принимаюсь, как и другие втискиваться в узкий проход корабля.

Приходится сесть вместе с Августом, он занял мне место. Я не демонстрирую ему своего раздражения, но как только опускаюсь в кресло, отворачиваюсь к окну. Мне не спокойно. Я рассматриваю упирающиеся в небо высотки города и представляю, как огонь захлестывает Византию. Это уже происходит в Олимпе. Почему тогда я должна быть уверенна, что этого не произойдет здесь? Мне не все равно, что случится с моим домом. Мне не за что ненавидеть Византию… Я убеждаю себя.

— Не думаю, что есть повод переживать, все же Византия лучше оснащена оборонительными технологиями. — обращается ко мне Август.

Как он узнал, о чем я думаю, неужели все написано на моем лице? Или он просто давно меня изучает… Его внимание смягчает мое сердце. Я поворачиваюсь к нему и слегка улыбаюсь.

— Так очевидно о чем я думаю? — краем глаза замечаю, что на борт поднялась мадам Афина. Тут же сосредотачиваю все внимание на Августе.

— Типа того. А вот сейчас ты увидела кого-то, кто тебя обидел. — шокирует меня паренек своей проницательностью.

Планолет поднимается в небо и на несколько мгновений у всех закладывает уши. Я слышу лишь биение собственного сердца, учащенное, переполнившееся странным волнением. Да что опять со мной не так? Из-за чего сейчас-то волноваться?

— А ты не плохо разбираешься в людях, Август. — говорю я ему, по дружески хлопая по плечу. Он вздрагивает, пытается сделать вид, что его тряхнуло из-за разворота корабля, но я успела заметить.

— Знаешь, то, что я тебе сказал про оборону Византии, правда, но она не спасет нас в критической ситуации. — серьезно делится он информацией. Я полностью поворачиваюсь к нему, заслоняя спиной ромбовидный иллюминатор.

— То есть?

— Краткий курс древней истории от задрота Августа. — пренебрежительно представляется он, перед началом рассказа. — Очень, очень, очень, давно существовала Византийская империя, государство настолько богатое и развитое, что вполне понятно, почему то место, в котором живем мы с тобой, назвали аналогично.

— Да, да, я ходила на уроки, знаю о возвращении в моду античных названий и имен. — перебиваю я.

— Так вот, империя была слишком богата и под натиском многочисленных врагов, не оставлявших попыток завоевать Византию, она медленно начала терять земли. И примерно в середине пятнадцатого века окончательно пала. Ею правили жестокие и милосердные правители, мудрые и откровенно глупые, но государство, все же, перестало существовать… — он замолкает и смотрит в иллюминатор за моим плечом. Я все еще не могу понять, к чему он клонит. — История нам дана для того, чтобы мы учились на ошибках других, но есть такие вещи, которые не сможет изменить, ни один народ.

Я замечаю перемену его настроения. Только что я видела перед собой обычного паренька, из хорошей семьи, возможно немного влюбленного в меня, и вдруг я вижу взрослого человека, с серьезными взрослыми мыслями в голове и это приводит в смятение.

— Идеальной власти не бывает. Как не бывает на самом деле и бессмертных городов. Византия падет… однажды. И я думаю, что это правильно.

Теперь Август кажется мне жутким. Серьезно! В голову мне приходит мысль о том, что этот кибергений, каким его все считают, узнал что-то из тайн высшего правительства, возможно даже секреты самого Дориана Блэка и это его тяготит.

Я отворачиваюсь от парня, давая понять, что больше не хочу продолжать разговор. Я в самом деле устала, хотя день только начался и впереди еще несколько часов экскурсии. В висках начинает стучать, головная боль медленно, но упрямо набирает силу. Можно попросить у сопровождающего какое-нибудь болеутоляющее, но я мазохистским способом хочу заглушить ор мыслей в голове.

Политические заговоры, семейные секреты, бесконечные догадки о том, что происходит. Все это не должно волновать двадцатилетнюю девушку, обожающую читать детские сказки и готовящуюся к Церемонии Перехода. Но ведь волнует!?

Через десять минут после взлета мы уже опускаемся на самый низший уровень, которого я никогда в жизни не видела. И первое, что я вижу в иллюминаторе, это огромное количество народа, стройными рядами, идущего по своим делам. По настоящей, твердой земле. Для меня это удивительно, необычно! Мне безумно хочется пройтись по асфальтированному тротуару.