Времена лжи с Владимиром Познером

Нет, твёрдо отвечает Ивантер. И в доказательство приводит душераздирающую, но необходимую для «оживляжу» передачи историю, как он не мог в Париже расплатиться пятисотевровой купюрой. Не брали её французы… У Ивантера неотразимая аргументация, ничего не скажешь…

Настаёт время использовать сюжетный ход с условным названием «записки Леонтьева». Познер вдруг «замечает», что «эксперт-экономист» что-то записывает… А вот что вы там пишете, Михаил Владимирович?

А Михаил Владимирович – орёл! Он набирает очки, с ходу обозвав нашу страну «колонией» (вот Америку-то открыл!). Он говорит, что наши деньги привязаны к долларовым запасам (на лице Геращенко написано: ты что несёшь, шут гороховый!?). Он вообще говорит такое, что обычно Познер обрывает сразу.

Сейчас Познер молчит. Похоже, подобное «разоблачение» колониальной сущности России входит в его планы. Он даёт Леонтьеву высказывать явно крамольные вещи, да ещё и показывая его крупным планом в явно выигрышном виде.

Леонтьев несёт что-то сбивчивое и при внимательном анализе не очень вразумительное. Однако то, что он говорит, нравится людям, им близко и понятно. И явно работает на повышение популярности программы. Такие «крамольные» вещи в прямом эфире говорят!

Разговор прерывается Познером только тогда, когда в полемическом задоре Леонтьев говорит явно «не то». Демократия – демократией, свобода слова – свободой слова (эти понятия – для дурачков), а вот про финансовую политику Китая в эфире лучше не говорить – народу «вредные» (для власти) мысли в голову могут прийти.

Леонтьев срывает аплодисменты – на этот раз явно искренние. Его горячая речь, да ещё упоминание успехов Китая – явно публике по сердцу.

Познер ловко уводит разговор в сторону: у нас нет лишних денег. Поэтому – реклама…

Часть 2.

Вопрос Вьюгину: а как вы считаете – в России колониальная система?

Вьюгин явно не боец. Он не «держит удар» (сразу видно – не привык на публике лгать). Нет, отвечает он, чуть помявшись, и тут же подставляется: в России нет колоний.

Применение подобного приёма в дискуссии свидетельствует: человек оказался не готов к тому, что бы солгать, не моргнув глазом, или сказать с абсолютной уверенностью: да вы что, какая колония!? Вы вокруг посмотрите – разве это колония!? (Он и не может так сказать – если «посмотреть вокруг», то его слова могут показаться как минимум спорными). Поэтому Вьюгин сводит всё к шутке: в России нет колоний! Но для шутки, когда человек шутит от уверенности в своей правоте, у него предательски дрожит голос…

Тут же второе объяснение – по поводу Китая (заметим: хотя этого вопроса у Познера не было, Вьюгин лезет «развенчивать» сказанное Леонтьевым о Китае так, словно его Познер об этом попросил…). И снова не очень удачное: привыкнув по обыкновению нынешних представителей российской элиты забалтывать проблему наукообразными терминами, выступающий выглядит на фоне «резких и прямых» доводов Леонтьева не очень убедительным. К тому же камера мастерски показывает скептическую усмешку Леонтьева – ну кому ты, мол, лапшу на уши вешаешь? – и опасливо косящегося на него Вьюгина – а не выкинет ли тот ещё что-то? Вообще, Вьюгин словно специально подобран Познером так, что бы вызывать недоверие ко всему, что бы он ни говорил…

Для повышения «достоверности» происходящего в студии и для того, что бы зритель не заснул под монотонное бормотание предыдущего «оратора», Познер умело разыгрывает сценку со «свежей головой» — по поводу того, «беспокоит ли американцев падение» доллара»? «Голова» удачно говорит, Познер не менее удачно «подтверждает». Объективная передача…

Однако оборот с «беспокойством» американцев нужен Познеру ещё и для того, что бы перейти к традиционному сюжету.

Сам сюжет создаёт неожиданное ощущение. Во-первых, грядущих перемен в США, а во-вторых – явное недоверие к тому, что говорит некий «экономист-профессор». Его интонации – глуховато-неразборчивые – его неуловимый «не наш» акцент, его поза – он сидит чуть подавшись вперёд, не свободно («будто аршин проглотил» — говорят в таких случаях в народе), напряжённо растопырив пальцы – всё это вызывает стойкое недоверие к сказанному «профессором».

А уж то, что он говорит…

Одно утверждении о том, что «экономика поднимается на военных заказах» у внимательного и вдумчивого человека вызовет оторопь: не русский ли шпион таким образом подрывает имидж США в мире? А у обычного зрителя – смутное ощущение неудобства и беспокойства (сказывается генетическая память русских людей, не раз становившихся жертвами агрессий «западного мира»). Если в первом акте на стене висит ружьё – в последнем оно обязательно выстрелит…

Оптимизма и уверенности в американской экономике не добавляет и упоминание: каждая американская семья должна семьдесят четыре тысячи долларов. И тут же – радостная физиономия «профессора», объясняющая: долг страшен для того, у кого его могут потребовать. Для России, например…