Времена не выбирают

На богатырские плечи брата и впрямь нужно было заказывать мундиры по особой мерке. Собственно, так и сделали, но то ли портной попался косорукий, то ли решил сэкономить пару копеек на сукне и нитках, однако стоило Женьке надеть новенький кафтан с золотым офицерским позументом, как он треснул по швам. Сейчас командир, тихо матерясь, вооружился иголкой с ниткой и занимался скоростным шитьём за занавеской в дальнем углу «располаги», поближе к печке. Там же собрались офицеры, которые устроили последний прогон предложенным проектам. Катя отстегнула медный крючок под горлом, сбросила епанчу на лавку и подошла к ним поближе.

— Что решили? — спросила она.

— Пришлось кое-что забраковать, — ответил Орешкин, перебирая листы с чертежами. — Про унитарный патрон пока лучше забыть, тут ни гремучей ртути, ни пироксилина нет и в ближайшие лет десять точно не предвидится. Понадобится целлюлоза, сырьё для производства азотной кислоты, соединения ртути или она сама в виде металла. В общем, много чего, что далеко и дорого.

— Шимоза[15] не пойдёт? — поинтересовалась Катя.

— Пикринка токсичная, требует очень осторожного обращения при производстве. Сейчас таких технологий нет, — сказал Стас. — Обойдёмся без неё. А вот пушки системы Грибоваля или даже Вале[16]

— самое оно. И станок для сверления ствола в сплошной болванке, вместо проливания и рассверливания канала с риском получить скрытый дефект. Так, ещё ружьё Фергюсона[17] — казнозарядное, винторез, до семи выстрелов в минуту. Если его допилить под примитивный «патрон» из бумаги и проковывать ствол на шаблоне из твёрдой стали, то вообще будет супер. Ещё — к пушкам даже сейчас можно будет делать вот такие унитарные заряды[18], только стволы после выстрела тщательнее чистить надо. Но для грибовалевских пушек идеально… В общем, здесь то, что года через два-три может пойти в серию или производиться хоть сегодня.

— Если завод в Туле поставят раньше, — уточнил Артём. — Не помню, в каком году это было.

— В тысяча семьсот двенадцатом, — ответила Катя. — Завода ещё нет, зато Никита Демидов уже есть.

— К нему, Артём, ты и поедешь, как самый большой спец по ружьям, — сказал командир, закрепляя последний стежок и обрывая нитку.

— Всю жизнь мечтал, — криво усмехнулся снайпер. — Ладно, понял: приказы не обсуждаются, а выполняются.

— Всё, — командир натянул на себя кое-как подшитый кафтан и водрузил треуголку на голову. — Я готов.

— Надо будет ещё предложить чертёж полевой кухни, — сказала Катя. — Дёшево, сердито и солдатам не нужно самим кашу варить у каждого костра… Ну, да, ну, да — кто о чём, а баба о кастрюлях и поварёшках, — не без иронии добавила она, заметив улыбочки товарищей по оружию. — Сами взвоете, когда в поход пойдём.

То, что теперь им ходить в походы Северной войны, не вызывало ни малейших сомнений. Так лучше расстараться, чтобы эти самые походы хоть немного облегчить.

Интермедия

— Гриш, а Гриш?

— Чего тебе?

— А ведь вы не такие, как иные люди. Странные, но хорошие. Приютили, грамоте нас учите, теперь вот на довольствие зачислили, хотя и не положено… Гриша, ну скажи честно, откуда вы?

— Побожись, что никому ни единого словечка!..

— Пред Господом Богом клянусь, что буду молчать об услышанном. На том крест целую! — белобрысая девчонка перекрестилась, достала из-за ворота потемневший, с лёгкой зеленцой, простой медный крестик на шнурке, и действительно поцеловала его.

— Ну, смотри мне, если скажешь кому… Словом, Ксюш, мы из будущего. Из двадцать первого века от Рождества Христова. Я, например, родился в две тысячи десятом году.

Несколько секунд девочка стояла, не шевелясь — пыталась осмыслить услышанное.

— Не знала б тебя, сказала бы, что врёшь… — прошептала она. — Так вот оно что. Вот почему вы — другие…

— И вы нам кажетесь другими, триста лет прошло… Может быть, ты моя прапрапрапрабабушка, кто знает. Странно, правда?

— Не странно, а здорово!.. А каково оно там, у вас? Расскажи! Ну, Гриша!

— Расскажу, конечно. Только не всё сразу, уговор?