Времена не выбирают

Всё тот же кабинет с мрачноватой, на взгляд гостей из будущего, обстановкой. Всё тот же здоровенный письменный стол, заваленный бумагами. И всё тот же Пётр Алексеевич, разговоры с которым всегда были непростыми… К этому визиту гости из будущего снова подготовили кое-какие проекты, причём, не только оружейные. Все они учитывали ещё одно серьёзное обстоятельство: фактическое отсутствие денег в казне. То есть они там как бы были, но по факту, когда требовалась некая сумма, оказывалось, что их внезапно нет. С бухгалтерией у Петра Алексеевича тоже была большая проблема. Он только-только начал приводить в порядок налоговые сборы, да и воровство на всех уровнях никуда не делось. Что там далеко ходить: когда Корчмин с Орешкиным готовили фейерверк, из выделенных на это дело двадцати рублей — большая сумма по тем временам — два рубля испарились в неизвестном направлении. По бумагам — потратили на порох. Так взрывчатые материалы оба специалиста брали из полковых запасов и это прошло по полковой же интендантской службе как расход на увеселения государевы. А в ведомости — минус два рубля, и виновного не найти, все друг на друга кивают. Концы в воду. И Василий, и Стас, несмотря на разницу в три с лишним столетия, ругались по этому поводу одними и теми же словами.

Сегодня пришли втроём — братец с сестрицей и Орешкин. И разговор сразу зашёл с бюджетных «косяков».

— …вот когда жалованье чиновникам будет напрямую зависеть от поступлений в казну, тогда они и начнут стараться на совесть, — раздражённо заявил Стас, завершив свою гневную речь по поводу мелочного воровства на всех уровнях. — Ты им копейки платишь, государь, и ждёшь хорошей работы? Да ты просто сам приглашаешь их запускать лапу в бюджет. Казнями и надзором ничего не добьёшься. Десятерых казнишь, а сотня продолжит воровать. Да и надзирающим очень быстро начнут на лапу давать, чтобы в сторону глядели.

— У вас уже не воруют, что ли? — ощерился Пётр Алексеевич.

— И у нас воруют. Только с оглядочкой: можно ведь лет на двадцать присесть. И садятся, причём и губернаторы, и министры. Потому что каждая копейка на виду, во-первых, приходится сильно хитрить, а во-вторых, местное болото время от времени баламутят внезапными проверками из столицы, чтобы «свои» дело не замылили. А что у тебя? Много дохода, мало дохода — пофиг, всё равно на местах чиновникам одни и те же позорные копейки платят. Мотива хорошо работать нет — ну, кроме кнута, конечно. Так на одном кнуте далеко не уедешь. Тут и пряник нужен, чтобы люди сами старались.

— Один в один мои мысли, — поддержала его Катя.

— Твои мысли, на бумаге изложенные, я уже прочёл, — сказал государь, медленно остывая. — Где вы правы, а я неправ, там признаю. Не един страх, а ещё и интерес надобен. А где на тот интерес денег взять? Может скажете, умники хреновы?

— Раскрутить бы церковь на налоги, — задумчиво произнёс Евгений. — Треть земель государства под ней, а доход с них в каком году в последний раз видели?

— Чтобы с церкви и монастырских крестьян подати побрать, надобен хороший предлог. Иначе они мне устроят много хуже, чем вы полковой канцелярии на днях устроили,[29] — с едким смешком сказал Пётр Алексеевич. — Знаю, что они мне скажут: мол, Богу богово, а кесарю кесарево. А где они окажутся, ежели державу сомнут?.. То-то. Однако они сами повод должны дать.

— Тебе виднее, конечно, но я бы начал именно с них. А предлог… Точно ли он нужен? Просто вспомнил, как ты лихо с церквей колокола снимал, чтобы на пушки перелить. Вой стоял вселенский, но перечить не посмели.

— Жень, не забывай, что одно дело колокола, а другое — налоги. Это ж прям по самому больному месту удар — по кошельку, — сказала Катя. — Тут сходу проклянут, отлучат и прочие чудеса показывать начнут. Кстати, если колокола — предметы священные, и народ действительно искренне возмущался, то изъятие денег из церковной казны те же крестьяне встретят с пониманием. А вот священство — вряд ли, это ж их карман. Пётр Алексеевич совершенно прав, они сами должны дать повод для отмены налоговых привилегий.

— Я уж постараюсь, чтобы немного их к тому подтолкнуть, — сказал государь, что-то записав себе в заметки. — Добро. Что у вас далее?

— Карронады, — ответил Орешкин, подавая бумаги со схемами упомянутого орудия. — Небольшие, лёгкие и крупнокалиберные. В своё время наделали шума в морских сражениях, и на суше могут быть полезны. Когда «Виктори» под командованием Нельсона дал по французам залп всего из двух карронад, заряженных пакетами по пятьсот пуль, там сразу вынесло всю абордажную команду.

— Дельная вещь, — согласился государь. — И пушки нового манира у нас будут, и флот будет. Всё будет, лишь бы Господь нам на то время отпустил… Что ещё?

— Паровой двигатель и кузнечный молот, запитанный от него…

Словом, обсуждение продлилось почти до полуночи. К этому времени все выглядели выжатыми лимонами, но государь сказал Кате задержаться на несколько минут. Та кивнула брату: мол, всё в порядке, так договаривались.

— Что сообщить хотела? — устало спросил Пётр Алексеич.