Временной узел

С этого вечера мои отношения с соседками по комнате окончательно испортились. На курсе я также оказалась в изоляции. Парни прекратили свои ухаживания, убедившись в их полной бесперспективности. Девушки же не могли мне простить мнимую связь с Резо. Единственным человеком в Москве, с которым я общалась, стала для меня тетя Зоя. Поначалу, когда я только поступила в институт, я приходила к ней раз в неделю, по воскресеньям. Постепенно визиты мои участились, а после размолвки с моими общежитскими соседками я стала бывать у тети Зои почти через день.

С тетей Зоей мне было легко и свободно, а главное, интересно. Она много рассказывала о Валерии и мне любопытно было сравнивать эти рассказы с сюжетами моих видений о тех же событиях. Я никогда не говорила тете Зое о своих видениях, но пару раз все же выдала себя случайно. Однажды тетя Зоя рассказывала историю, как Валерий, учась тогда в пятом классе, сбежал с другом с уроков.

– Это было не в пятом, а в шестом классе, – поправила я тетю Зою и, тут же спохватившись, попыталась перевести разговор на другую тему.

– Нет, это случилось именно в пятом классе, – сердито перебила меня тетя Зоя.

– Хотя, подожди, – она потерла пальцами лоб, – да, это была весна сорок первого года. Перед войной. Значит, действительно, в шестом классе.

Тетя Зоя удивленно уставилась на меня.

– А ты откуда об этом знаешь?

Я постаралась натянуть на лицо простодушную улыбку и небрежно махнула рукой.

– Вы этот случай мне уже рассказывали.

Пожилая женщина сокрушенно покачала головой.

– Совсем память потеряла, кляча старая.

В другой раз, это случилось зимой, накануне сессии, тетя Зоя вспомнила, как она забирала Валерия из интерната для детей врагов народа.

– Лерочка настолько оголодал там, что в ресторане на Московском вокзале съел огромную тарелку борща, двойной гуляш и пирожное с чаем.

– Пирожное он не осилил, – брякнула я, не подумав.

Тетя Зоя сдвинула брови к переносице.

– Да. Пожалуй, ты права, – согласилась она через некоторое время, – пирожное он не стал есть.

Тут тетя поправила сползшие на нос очки и внимательно посмотрела на меня.

– Об этом я тебе тоже уже рассказывала?

Я растерянно пожала плечами.

– Нет… не рассказывали… Просто я подумала, что восьмилетний мальчик не может съесть так много.

Тетя Зоя еще с полминуты не сводила с меня пытливого взгляда.

– Ладно, – вздохнула она, поднимаясь с места, – пойду готовить ужин. Ты что будешь есть: голубцы или сосиски?

– Голубцы, – обрадовалась я смене темы разговора.

Следующие три дня я у тети Зои не показывалась, просиживая все время напролет в библиотеке, готовясь к своему первому экзамену в институте. Однако, сдав экзамен (на отлично), я тут же отправилась в Столешников переулок. К моему удивлению, тетя Зоя встретила меня холодно и с демонстративной вежливостью. Она проводила меня в комнату, усадила за стол и сама села напротив. Некоторое время она молчала, опустив глаза и водя ладонью по поверхности стола.

– Я хотела тебя спросить, Ира, – начала она, наконец, – что случилось с твоей матерью после ареста в сорок девятом году?

Я судорожно стала придумывать ответ, поскольку в действительности ничего не знала о судьбе Дины Ногинской с тех пор, как она рассталась с Валерием.

– Не знаю… – нерешительно пробормотала я, – мама не любит вспоминать тот период ее жизни.

Тетя Зоя тяжело вздохнула.

– Помнишь, я говорила тебе, что мой бывший муж до ухода на пенсию работал в органах госбезопасности.

Я в ответ кивнула головой.

– Естественно, что у него до сих пор сохранились в этих структурах связи, знакомства. Я решила воспользоваться этим и попросила его навести справки о Дине Ногинской.

Тетя Зоя сделала паузу, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я опустила голову и почувствовала, как запылали мои щеки.

– Так вот, – продолжила пожилая женщина, – после того как в пятьдесят третьем году Дину по амнистии освободили из Карлага, она осталась жить в Казахстане, в городе Павлодаре, поскольку в Москве бывшим заключенным селиться в то время запрещалось. Она вышла там замуж, но детьми не обзавелась. Видимо, на ее здоровье сказались годы, проведенные в лагере.

Вновь последовала пауза.

– Кто ты? – неожиданно громко спросила тетя Зоя, – зачем ты ходишь ко мне? И откуда тебе известны подробности жизни моего племянника?

Я не знала, что ответить и еще ниже склонила голову. И тут я задалась вопросом: отчего, собственно говоря, я скрываю от тети Зои правду? Почему лгу и выкручиваюсь? Сделав быстрый анализ своего поведения, я пришла к выводу, что мной руководит элементарный страх. Я боюсь, что тетя Зоя не поверит моим рассказам о видениях, более того, сочтет меня психически нездоровым человеком. И тогда я потеряю ее. Потеряю человека, который за последние два-три месяца стал для меня роднее и ближе, чем мои собственные родители.

Однако теперь отступать было некуда. Своими вопросами тетя Зоя приперла меня к стене. Оставался один выход: идти напролом и говорить всю правду. И я решилась. Резко вскинув голову, я заговорила.