Время АБРАКадабры

– Катя Исинбаева, – неуверенно проговорила та, разглядывая Майю с любопытством, но без страха. – А у вас какой-то праздник, да?

– Катя у нас работает продавцом и учится на культурологическом факультете! – объявил Алексей с торжеством. – Сам Бог послал! Нет, Катюша, у нас тут… ритуал.

– Какой?

– Разжигание Внутреннего Огня на Победу. Вот этому молодому человеку, – Алексей показал на Кузнечика, – срочно требуется Победа. У него полоса неудач. Так что угощаемся, принимаем «Салют-колу» и танцуем.

– Танцуете? А разве тут можно? Это же памятник!

– Памятник есть пир человеческой памяти, – заметил Алексей нравоучительно. – Какой же пир без танца? Кроме того, мы ведь Танцующие Волшебники!

С этими словами он подсадил малыша на постамент. Тот с визгом сразу же полез на горячий металл.

Но Катя, вопреки опасениям Майи, не издала обычного для молодых мам тревожного кудахтанья: «Ай, упадешь! Ой, порежешься! Ай, обожжешься». Казашка с любопытством следила, как ее трехлетний сын штурмует зеленые изгибы корпуса ЗИС-5 с пусковой ракетной установкой.

– Не боишься? – проговорил Алексей, хитро глядя на молодую мать.

Та улыбнулась застенчиво:

– У нас в Джезказгане говорят: если сын в три года бросил мамкину титьку – здоровый будет, если в два года попытался на лошадь сесть – сильный будет… Пусть привыкает!

Алексей разливал по пластиковым стаканчикам «Салют-колу». Шоколадку раскрыли, разломали. Один кусок ухватил карапуз, бережно зажал в руках, отчего шоколад стал быстро таять, а малыш успел еще и размазать его по щекам.

Пока все шло по хорошему сценарию. Не хватало только белоносочной Лили. Майя снова вспомнила тот самый вчерашний разговор и рассказала стих про деньги. К ее удивлению Катя тут же подхватила:

Деньги, денежки, деньжата,Буду жить всегда богато!!!Франки, тугрики, рубли —Путь открыт вам для ЛюбвиДоллары, тенге и сомы —Здравствуйте, я Бог!!!

– Вот, – виновато сказала она. – У нас же сомы, в Казахстане… поэтому у меня – про сомы.

– Да будут сомы весьма весомы! – закричал Алексей, одаривая всех стаканчиками. – Ну что? Пьем за Победу, в парке Победы, на технике Победы, закусываем шоколадом «Победы» и запиваем «Салютом»! Ура, ура, ура!

Дурачась, он громко выкрикнул эти слова. Мамаши на скамейках поежились, глядя на компанию молодых людей с осуждением и плохо скрытой завистью.

– А у тебя отлично получилось! – похвалила Майя. – Сразу. Ты стихи пишешь?

– Да, – просто ответила Катя и засмеялась. – Правда, иногда такая чушь получается. Вот, например, вчера:

В Уругвае маслом дышут,И козлиным ногтем пишут.Вместо рек там киселя,И коровы ждут тебя.Мысли там настал конец —Растоптал все жеребец!Он копытцами, цок-цок,Всем, идущим ввысь, помог.Ты ему кидай, что взъелось,Доставай, что в горле пелось.

В Уругвае ты один,Но зато ты – ГОСПОДин!

Майя, Алексей и даже Кузнечик улыбались ликующе. Женщина позвала сына:

– Гриша! Гриша, иди сюда, печеньку съешь!

Карапуз начал слезать с машины, чтобы подбежать к матери, его неловко подхватил Кузнечик, обнаружив робость перед маленькими детьми, и спустил с постамента. Катя дала сыну печенье, переступила на теплом камне босыми ногами и сказала:

– Ну вот, Гриня, мы хоть с тобой вволю погуляли без сандаликов, да?

– А что, не разрешают?

– Да свекровь… Она этого «босячества», по ее словам, не переносит! – вздохнула женщина. – Кутает Гриньку, как не знаю кто. И меня тоже. Вот, достала в своем магазине сабо, а они мне на размер меньше. Ничего, говорит, зато бесплатно! А с кривыми пальцами, мол, жить можно.

Майя посмотрела на ее ступни с едва заметными, но все же красноватыми пятнами мозолей и проговорила:

Шеей тянусьЧерез закопанныеЧерпаками-ушами ноги…

Пальцы внутри, словно черви,В голове моей сбились с дороги.

– Почти белый стих, пардон.

Казашка тряхнула короткими волосами, пошевелила пальцами ног, наслаждаясь свободой и теплом, и вдруг предложила:

– А танцевать давайте?! Я один казахский танец знаю, простой.

– Давайте!

– Отлично! – похвалил Алексей. – Казахский зиккр – казаться путь всем будет сбывшейся мечтой!

И они закружились на плитах, перед машиной с воздетыми в небо металлическими направляющими ракетной установки, в жгучем каком-то хороводе и одновременно затейливом, с проплыванием по кругу, образованному движением. Через пять минут в это действо был вовлечен Кузнечик, но скоро устал, одышливо привалился к бетонному краю постамента.

А еще через минуту он вдруг смертельно побледнел и вжался в камень.

– Что случилось? – встревожился Алексей, подскакивая к нему.

Пацан показал глазами на дорожку и пролепетал: «Паук!!!»