Время быть русским

Именно интеллигенция добилась демократических свобод — слова, печати, собраний, совести, союзов, партийной деятельности и т. д., а также свободы образования. С точки зрения людей физического труда или близких к ним по классовому мышлению, все эти свободы не стоят ничего или стоят очень мало по сравнению с «более насущными» требованиями: стандартом жизнеобеспечения, проблемами трудоустройства и т. п. Однако следует знать и понимать, что названные свободы — не прихоть высоколобого белоручки, «бесящегося с жиру», а насущная, жизненная потребность интеллигента, главное условие его полноценного да и просто нормального существования. Без них он, как рыба без воды. Отсутствие названных свобод автоматически превращает интеллигента в оппозицию любому, даже самому лучшему режиму, а их наличие заставляет мириться с режимом, даже сознавая любые его недостатки.

Сказанное объясняет активное участие интеллигенции в перестройке и ее нежелание возвращаться в доперестроечное общественное устройство.

В таком случае, нет ли у вас противоречия? Если интеллигенция так много получила от реформ, захочет ли она возглавить русскую национальную революцию? Может быть, правы ваши предшественники, отвергавшие интеллигенцию, не видевшие в ней опору национал-патриотического движения?

— Категорически не согласен. Разве вы да я, да и ваши читатели, да и абсолютное большинство знакомых нам участников русского движения — разве мы все не интеллигенция? Пример более чем убедительный и показательный. Рабочих и крестьян в нашем движении не так уж много.

Несмотря на то, что русская интеллигенция многого добилась в новой России, она является благодарным объектом национал-патриотической пропаганды, агитации и вербовки, а также важнейшим ресурсом некоммунистической оппозиции режиму.Почему?

Во-первых, интеллигенция лучше других видит несовершенства и противоречия действительности. Сегодня, после всех вышеназванных свершений, на передний план вышел вопрос о цене: во что они обошлись стране и народу в целом. Исследуя причины разрушительных преобразований, интеллигенция, во всяком случае, русская, проникается справедливостью постулатов оппозиции. Она видит: плодами ее революционной энергии воспользовалась не родная страна и не русский народ, а жадная, гнусная нерусь, утвердившее на Руси новое иго.

Во-вторых, в ходе перестройки оказались полностью или частично разрушены и потеряли перспективу целые области традиционного приложения сил интеллигенции — научной, инженерно-технической, военной и др. А ведь именно эта интеллигенция давно и во многом заслуженно считалась неформальной элитой страны. Поэтому сегодня она — естественный резерв оппозиции; марши ученых на Москву — яркое тому подтверждение.

В-третьих,

вместе со всеми другими слоями населения, интеллигенция в целом придавлена сейчас общими трудностями, порожденными кризисом государственности и засилием инородцев в политике и экономике. В частности, разрушением госсектора экономики (это больно ударило по интеллигенции, находящейся на бюджете, в том числе по многочисленным интеллигентам-пенсионерам) и — как следствие — возрастанием налогового бремени и стоимости жизни. Государство уже не может содержать интеллигенцию, а частный капитал еще не может делать этого в масштабах, сопоставимых с советским периодом. Не только научная элита, но и массовый интеллигент — врач, учитель, офицер, инженер — сегодня проклинают режим, недопустимо низко уронивший престиж названных профессий. В этой среде созрело убеждение: орава нечистой на руку швали использовала интеллигенцию, ее огромный общественно-политический потенциал в своих узко корыстных целях, а потом — нагло кинула. И теперь зреют «гроздья гнева».