Время Ч.

В каждом из нас живет своя мантра – заклинание, которым мы запускаем в работу поток энергии, пытаясь очистить сознание от ментальной и эмоциональной грязи нашего сложного времени. Мантрой может быть звук, слово или набор слов, от которых нам уже никуда не деться. Так же, как им от нас. Уверен, что разбуди среди ночи Сергея Анатольевича Глушенкова, и он без запинки произнесет свою мантру, тем более что на одну тему их у него три.

Первая мантра старшего следователя по особо важным делам Следственного комитета российского МВД Глушенкова звучит так: «В 1992 году организованной группой, возглавляемой братьями Черными, созданы и зарегистрированы в Монако фирмы Trans-CIS Commodities и Mirabel, которые использованы для заключения толлинговых (изготовление готовой продукции из сырья, ввозимого в страну инофирмами) и иных договоров с промышленными предприятиями России, в частности, с Ачинским глиноземным комбинатом, с Красноярским и Братским алюминиевыми заводами... Оплаты по этим контрактам вышеуказанными инофирмами осуществлялись в рублях, причем перечисления нередко производились через подставные коммерческие структуры за счет средств, полученных в результате мошеннических операций с банковскими документами, в том числе с подложными авизо».

Читать эту мантру Глушенков начал еще майором юстиции, возбудив 21 февраля 1994 года уголовное дело № 009, а затвердил ее будучи уже подполковником, несколько лет подряд повторяя это заклинание в преамбулах очередного постановления о продлении следствия. Дело № 009 пухло и дробилось, выделяя и отделяя новых и новых фигурантов, оно меняло номера, став из трехзначного шестизначным, а на его страницах разворачивалась картина новейшей истории России того периода, который в Америке назвали разграблением, а ваш покорный слуга обозначил как уркократия.

Но до этого термина американцам нужно было дойти через жуткий образ русской мафии, отчаянные вопли правозащитников о всенародной нищете, сухие справки экспертов о коррупции в высших эшелонах власти и наступление стремительно богатеющих «новых русских», которых еще не называли олигархами. Тогда они выглядели благодетелями, спасителями своего бывшего отечества, кормильцами и поильцами народа, враз лишившегося веры и царя. Судите сами, в страну безработных приезжал ее бывший гражданин и давал директору бездействующего завода деньги на то, чтобы снова запустить производство и платить рабочим. Больше того, волшебным словом «толлинг» он снимал с завода головную боль снабжения и сбыта, все это он брал на себя, а вы, «родные, только работайте и зарабатывайте детишкам на молочишко». Естественно, что директор при этом зарабатывал по одному, а рабочие по-другому. «Директор завода, не страдающий маразмом, может согласиться экспортировать алюминий за рубли только в одном случае, – сказал “важняк" Глушенков одному российскому журналисту, – если валюта переводится на его личный счет в швейцарском банке».

Уркократия превращалась в клептократию, и время этого перевоплощения назвали периодом флибустьерского капитализма. «Чаще всего в этом бурном море успеха добиваются не чисто выбритые, загорелые, с иголочки одетые яхтсмены под снежно-белыми парусами, а неопрятные шкиперы, командующие пиратским кораблем, – сказал когда-то Лев Черной. – И не надо пугаться. Это законы первоначального накопления капитала, применимые всюду».

В отличие от европейских стран, включая Россию, в Америке капитализму не предшествовал феодализм. В Россию же капитализм вернулся после 73-летнего перерыва на диктатуру пролетариата. Когда-то в одной из наших бесед Пол Хлебников заметил: «Первоначальное накопление капитала в Соединенных Штатах велось тоже не в белых перчатках, но эти капиталы не вывозились за рубеж, а шли на обустройство страны. Огромные территории Америки не были собственностью крупных землевладельцев, а захватывались европейскими переселенцами у местных жителей, то есть индейцев, а позже у таких же переселенцев. Иногда землю покупали, и в 1626 году голландец Питер Минюйт за безделушки общей стоимостью 24 доллара приобрел остров Манхэттен.