Время Ч.

– Почему люди жили и живут плохо? Потому что мало кто работает в реальных секторах экономики. Много людей – в обслуживающем, управленческом секторе. И много людей, которые ничего не создавали и не создают, а только разрушают. Это – беда страны. Социальный статус у нас, к сожалению, часто привязан к состоянию человека. А это ошибочный критерий. Есть люди, у которых сегодня большие деньги, которые были заработаны в девяностых. А пользы стране они при этом никогда не приносили...

Олег Дерипаска говорит сегодня об эпохе «лихих девяностых» как о некотором неизбежном зле. Страна должна была пройти через экономическую и социальную «ломку», но такие ли жертвы она должна была положить на алтарь «нового российского рынка», как, например, в период приватизации? Впрочем, разве кто-то сейчас знает ответ на этот вопрос?

Приватизация российской алюминиевой промышленности началась в 1993 году. «Алюминпродукт» Дерипаски участвовал в ней, покупая акции Саянского алюминиевого завода как для себя, так и для Trans-CIS Commodities. Это, как сегодня говорит Дерипаска, было вынужденное партнерство.

– Когда мы в Саяногорске начали работать, покупали акции, разбирались с посредниками, мы уже понимали, что Саяногорский завод – лучший в стране. Купили пять-шесть процентов акций, потом пакет вырос до десяти. Пришли к директору. Нам он сказал: все не так, я с вами работать не буду. Ненавижу ТВГ. А я даже не знал в девяносто третьем году, что такое ТВГ. Я-то представлял «Алюминпродукт», а нас просто путали! Мы пришли на собрание. Стали объяснять, как мы собираемся работать, разные экономические схемы рисовали. А Совет директоров голосует против. Оказывается, как потом узнали, кто-то из трейдеров просто заплатил представителям госпакета акций (а это пятьдесят один процент) за то, чтобы они проголосовали за директора. Вот и весь бизнес. Мы думали, что надо как-то двигаться вперед. А экономика вот такая. Директор предприятия Геннадий Сиразутдинов тогда говорил, что ТВГ – бандиты и я с ними работать не буду. А мы даже не понимали, о чем он говорит.

А оказалось, что ТВГ тоже на завод с другой стороны «заходила». Тогда партнер этой группы Вадим Яфясов мне объяснял, что все равно надо с ними находить общий язык. Мол, это такие богатые и влиятельные люди, без которых в этом бизнесе ни шагу не сделаешь. И вот в мае девяносто четвертого я с Черным познакомился в Лондоне. Он был вместе с Дэвидом Рубеном. Они хотели меня уговорить работать вместе. Говорили: помогите нам купить акции и мы вместе начнем завод поднимать. Я подумал: почему бы и нет, все равно старые экономические схемы надо как-то ломать! Партнер ведь нужен. Мы стали покупать для ТВГ акции. Миша тогда появлялся эпизодически. Но когда появлялся, говорил, что бизнес очень опасный, «ты давай там, поосторожней будь». А я не понимал, о какой опасности он все время говорит...

Я же не какой-нибудь московский студент, который из-за парты встал и на завод пошел. Я и в армии успел послужить, причем в армии я боролся с неуставными взаимоотношениями. В моем подразделении было сто два человека, из них девяносто пять – узбеки, я их дисциплине учил, пока они строевым шагом не научились ходить. Ничего, быстро научились. Я их выгонял на плац, им бежать было некуда, и они маршировали. Так что чем меня пугать? Черной говорил смешные для меня вещи...

В борьбе за акции СаАЗа с Дерипаской конкурировали структуры Виктора Вексельберга и Леонида Блаватника, гендиректор предприятия Геннадий Сиразутдинов и бывший замдиректора Валерий Токарев. После некоторой борьбы завод отошел братьям Черным и Олегу Дерипаске: в 1994 году «Алюминпродукт» и TWG (через Trans-CIS Commodities) входят в число основных акционеров СаАЗа. По свидетельству Геннадия Сиразутдинова, контрольный пакет акций завода «стоил им всего 23 миллиона долларов». В ноябре 1994 года 26-летний Олег Дерипаска становится генеральным директором Саянского алюминиевого завода.