Время Чёрной Луны

В суд Оганесян не подал. Ограничился интервью одной из проармянски настроенных газет: всё, что про него написали - клевета. Удар последовал с другой стороны. Удар резкий и неожиданный. "Москвич", за рулём которого сидел тридцатипятилетний муж Романцовой, столкнулся на ночном шоссе с патрульной милицейской машиной. От удара "Москвич" оказался в обочине. Всё разнесло всмятку. Муж Надежды и их девятилетний сын погибли на месте. Экспертиза показала потом: водитель "Москвича" был пьян.

Романцова знала всё. И что аварию заказал Оганесян, и что организовал её инспектор Саркисян. Но сделать ничего не могла. И не хотела. После месячного лечения в нервном отделении краевой больницы решила твёрдо - она уйдёт в монастырь и закончит этим мирскую жизнь. Наверное, навсегда. Она умрёт для этого мира. Никто не будет ею интересоваться. И она - никем.

...Валет забрался в такси и сунул водителю мятую бумажку с адресом. Таксист, толстый и румяный от мороза детина с рыжими усами, прочёл и усмехнулся добродушно:

- Грехи замаливать?

Валет неспеша устроился на переднем сиденьи и пристегнул ремень.

- Дела, - ответил он коротко и откинулся назад в кресле. - Знаешь, где это?

Патрульный милиционер, проходя мимо, пристально оглядел обоих. Валет посмотрел ему вслед.

- Знаем, - ответил таксист. - Бывали и там. Он сунул в магнитофон кассету и, нажав "PLAY", врубил двигатель. Запел Михаил Шуфутинский. Песня была про русскую осень. - Месяц назад возил одного батюшку. Честно говоря, с трудом нашёл тогда дорогу. Но сейчас хорошо помню, как ехать.

Валет смотрел в окно. Там мелькала Москва. Москва уже не такая грязная, как еще несколько лет назад, но всё такая же суетливая. Москвичи и приезжие, вечно куда-то спешащие, спотыкались неуклюже на каждом шагу. Тротуар был покрыт плотным, растоптанным, слоем смёрзшегося вчерашнего снега и не давал передвигаться быстрее. По мокрому шоссе пробегали забрызганные авто. Во все стороны от их шин летели комья рыжего снега.

- Можно здесь курить? - спросил Валет, поглядев на водителя.

- Кури на здоровье, - разрешил тот.

Валет вытащил пачку "Marlboro", вытряхнул одну сигарету и, чиркнув, пустил дым.

Ехали минут двадцать. И вот, в окне показались большие каменные стены - на манер тех, какими в средние века обносили крепости.

Валет поглядел внимательно.

- Это - тот монастырь?

- Тот самый.

Таксист выгрузил его у входа с небольшой табличкой. Валет расплатился и направился к монастырским воротам. Открыла ему монашенка в чёрной рясе. Она глядела на молодого человека с интересом и некоторым недоверием, но внутрь впустила. Даже проводила его и усадила на лавочке, возле монастырского кладбища, объяснив, что сейчас - обедня, но через полчаса она закончится, и тогда можно будет увидеться с сестрой.

Валет разглядывал неподвижные камни с выгравированными на них именами умерших в разное время людей. Появился какой-то батюшка и сел рядом на лавочку. Ещё не старый - с лысиной и небольшой бородкой. Он вначале читал книгу, а потом просто сидел, размышляя о чём-то.

- Извините, святой отец, - Валет, вдруг, отвлёк священнослужителя от его мыслей. - Эти люди, что здесь похоронены - они, что, все сейчас живут в раю?

Батюшка повернул голову и быстро оглядел незнакомого молодого человека. Ответил он почти сразу, хотя вопрос этот явно застал его врасплох.

- Мы молимся об этом, - осторожно сказал батюшка.

- А если нет ничего? То есть, нет жизни за гробом? Если смертью всё заканчивается? Навсегда заканчивается? Тогда что? Зачем тогда всё это?

Батюшка усмехнулся и пожал плечами.

- Мы не можем проверить. Мы можем только верить в это. А можем не верить. Выбор остаётся за каждым из нас.

- Значит, это всего лишь вера. А смысл? Я могу поверить, что у меня за спиной растут крылья, но только они от этого не появятся.

- Есть иная вера, - батюшка серьёзно смотрел на молодого человека. - Вера, которая меняет тебя, меняет жизнь вокруг. Эта вера открывает глаза тому, кто верит, а не закрывает их. Человек становится другим. Он начинает понимать то, что раньше для него было загадкой.

Валет улыбнулся сконфуженно.

- Когда я был маленьким, - сказал он, - меня зачем-то крестили. Бабушка брала с собой в церковь. Я ничего не понимал, но мне там нравилось. Она была казачка - верила во всё, во что верили её родители...

Священнослужитель задумчиво повертел книгу, которую держал в руках.

- Мирской человек, оторванный от Бога, - неспеша проговорил он, - не в состоянии почувствовать вечность. Жизнь для него - это короткий отрезок времени - от рождения и до смерти.

- Я бы не отказался жить и потом, - Валет смотрел на камни. - Но как понять, что всё это - не обман? Церковь у меня всегда ассоциировалась с прошлым, а не с будущим...

- Будущее скрыто в прошлом, - батюшка закрыл книгу и положил её на колени. - Но человеку, воспитанному в материализме, воспитанному на книгах о космонавтах, человеку, слепо верующему в науку, слепо верующему в прогресс - такому человеку это понять нелегко.

- Я хочу понять, - Валет развёл руками. - Но как?

- Очень просто. Надо поверить. Просто поверить. Других способов нет.