Время и комната

Афина. До мелочей должны мы продумать план, мы оба. Тайно, неузнанным войдешь ты в дом. Ни в зале, ни в покоях никто не должен заметить появленья господина. Даже многоумная Пенелопа не должна догадаться. Иди же, пора тебя преобразить. Твои сокровища мы спрячем в священном гроте нимф.

Одиссей. Три сотни я уложил бы сам и каждого, кто лишь однажды супруги имя прошептал вонючими устами.

Афина касается его посохом, доспехи и одежды Одиссея взмывают в воздух на веревках. В преображении ассистируют Три женщины-фрагменты. На переднем плане, спиной к рампе, появляется Евмей, на затылок которого падает луч света. Коротко стриженные волосы с круглой лысиной, размером с золотую монету.

Афина. Лысину и старческую кожу даю тебе, а светлые глаза твои сейчас лишатся блеска… получишь ты изорванный хитон, весь в пятнах и пропахший дымом, грязную пастушью шкуру и котомку нищего. Там ждет тебя Евмей, свинопас. От него узнаешь новости из дворца.

4

Одиссей, одетый как нищий, подходит к Евмею. Говорит измененным голосом, как медлительный человек, выговаривающий слова чрезмерно громко и словно через силу. Лай собак.

Евмей. Собаки тебя сейчас чуть-чуть не разорвали. К моим заботам этого еще несчастья недоставало. Отдохни. Садись к столу.

Одиссей. Славно принимаешь ты чужака. Да вознаградит тебя Зевес и остальные боги.

Садятся за стол. Евмей кладет хворост под ноги Одиссею, снимает с очага остатки жареного поросенка, посыпает его мукой, смешивает в деревянной чаше вино с водой. Потом присаживается к столу и чинит сандалии из бычьей кожи.

Евмей. Тот, для кого живу, мой господин, сейчас бы также мог по трапезе страдать. Где-нибудь в пути, коль солнце все еще ему сияет. Коль странствует он все еще по народам и городам чужим. Вы все, нищие и чужестранцы, посланцы Зевса, и никогда таким не откажу я в гостеприимстве. Даже если подношенье скромным будет, сколько нажито под властью межеумков, править как подобает неспособных. Но господин мой, — а господин, вы знаете, это человек, который под защиту своего слугу берет, печется о его жилье и о достатке, и выгоды ему сулит. Который работящую ему жену дает и пашней плодородной наделяет. Так требует обычай в государстве блага и закона. Мой господин, — будь он все еще правителем Итаки, мне б не пришлось на старости сетовать на крайнюю нужду. Но он покинул нас. Быть может, коршуны и шакалы давно уж кожу обглодали с его костей. Иль рыбы жрут его на дне морском. Иль останки его раскиданы в песках. Так он погиб, несчастный. И остается нам лишь память, что надежды не теряет.

Одиссей жадно и молча опустошает тарелку, облизывая края.

Еще?

Одиссей. Еще.

Евмей (приносит хлеб, мясо и вино). Нет ничего страшней, чем кучка знати без царя, который держит их в узде. Нами правит нынче жажда наслаждений. Спорт. Хвастовство. Молокососы, ни одного чтоб в царском чине, об Одиссее знают лишь по родительским рассказам. И среди них должна царица выбирать! Нынче ропщет народ и требует решенья. Он хочет, чтоб наконец им кто-то правил, ну все равно кто, только чтоб дома и на работе порядок воцарился. А то страна при заждавшихся женихах совершенно захирела. А более всего сами женихи. Транжирят как попало народное добро. День и ночь приносятся бессмысленные жертвы, убивают, везде распутничают и кутят. В народе непокой, всяк требует, чтоб прочные законы конец положили произволу. Иначе нам грозит гражданская война.

Одиссей. Как, ты сказал, зовут единственного твоего любимца, властителя, которого ты потерял? Я много странствовал и в хаосе войны встречал некого царя, который пробирался на родину, попрошайничая как калека.

Евмей. Одиссей. При этом имени дыбом волосы встают мои и я весь таю от благоговенья. Так я все еще его люблю.

Одиссей (бахвалясь).

Друг, могу тебя я успокоить:

Давно он на пути домой.Это я говорю тебе и могу поклясться:Года не пройдет, как он вернется.Ну вот тебе и весть благая, достойнаяЧистого хитона и хламиды теплой в качестве награды.

Евмей. Одиссей погиб.

Одиссей. Скоро он вернется.