Время карликов

– Но почему-то Вы забыли, – прокурорский работник внимательно посмотрел на Высоковского, и тому вдруг тоже стало противно, словно взгляд следователя был заразным, – почему-то Вы забыли указать и виллу в Испании, и домик в Швейцарии, и несколько дорогих автомобилей. А главное, миллионы долларов на заграничных счетах…

– Сперва докажите! – махнул рукой Владимир Фомич, но тут же успокоился: – При чем здесь Ваше ведомство: ведь этим должен заниматься Центризбирком или налоговые органы?

Но прокурорский работник постучал пальцем по столешнице, как будто прерывая собеседника. Противно так постучал – ногтем; и оттого звук получился звонкий и мерзкий, как сигнал охрипшего будильника. Следователь посмотрел в окно, за которым из серого московского неба сыпалась мерзкая морось, и произнес негромко:

– Они, конечно, разберутся. Мы же мелочевкой не занимаемся. У меня к Вам несколько вопросов, касающихся убийства владельца и президента холдинга, в котором Вы до сих пор числитесь председателем совета директоров.

– А при чем тут я? – прошептал Высоковский, но так тихо, что не услышал своих слов.

За окном на перекрестье рамы сел мокрый воробей. Следователь посмотрел на него и неизвестно кому сказал:

– Позавчера такой вот в открытую форточку залетел: не знал, наверное, что здесь Генеральная прокуратура. Но я поймал его и отпустил – воробей ведь никого не убивал…

– Не правда ли?

Это было обращено уже Владимиру Фомичу, и тот, втянув голову в плечи, став сразу похожим на маленькую птичку, прошептал хрипло:

– Я тоже.

– Нам это известно.

Работник прокуратуры нагнулся над столом и уставился на Высоковского круглыми глазами. «Кот, – подумал претендент, – точно кот, мерзкий котяра».

А следователь подмигнул и прошептал:

– Исполнителей мы взяли. Начальник вашей личной охраны тоже у нас. Все уже дали показания. То, что далее последует, Вам известно: очная ставка, ордер на арест, следственный изолятор, потом короткий, но шумный процесс и…

– Я – лицо неприкосновенное, – воскликнул Владимир Фомич.

– За подачу неверных сведений Центризбирком через несколько дней вычеркнет Вас из списка кандидатов, а потом уж никто не помешает задержать Вас.

«Вот, значит, куда исчез Петр, – пронеслось в мозгу, – и ведь предал, негодяй». Стало не просто горько и обидно; стало страшно. Надо было приходить в этот дом с адвокатом; и не с одним. Так он и хотел, но конкуренты подняли бы такую шумиху, потом пришлось бы доказывать, что ты не верблюд. Но лучше быть живым и свободным верблюдом, чем бывшим финансистом и зеком. Понятно, что все это подстроено, и цель ясна: им надо, чтобы он – Владимир Фомич Высоковский снял свою кандидатуру. Но не дождетесь, господа, не дождетесь!

– Я свободен? – спросил Высоковский.

– Пока свободны, – кивнул следователь.

Кандидат в президенты поднялся и пошел к двери.

– Вы заметили, что я не вел никаких записей, – сказал ему вслед работник прокуратуры, – ни протокола, ни магнитофонной записи?

– Ну и что?

– Думайте. Только поскорее, а то завтра уже может быть предъявлено официальное обвинение.

Владимир Фомич вернулся к столу и спросил:

– Значит, если я сниму свою кандидатуру, не будет обвинения?

– А какое? – удивился следователь. – Декларация Ваша уже никого интересовать не будет, и мы сделаем вид, что никакого Подрезова в природе не существовало. Вы останетесь богатым и свободным. Президентом станет человек, который оценит Ваше благородство и способность уступить дорогу более достойному.

– А как же взорванная машина и труп?

– Объявим, что машина была угнана, угонщик не справился с управлением – наезд на препятствие, двигатель воспламенился, и взрыв.

Человек в форме резко развел руки в стороны и коротко выдохнул:

– Бах!

Владимир Фомич вздрогнул, потом вытянул вспотевшую шею, глянул за окно, где за решеткой ограды здания Генеральной прокуратуры стоял его бронированный «мерседес».

– Я подумаю, – сказал он.