Время кенгуру. Книга 2

— Зачем ударять? Я хотеть прыгать, я так передвигаться.

Служители не поняли и на всякий случай добавили еще. После чего Пегий уже не прыгал, а позволил уволочь себя по каменному полу вдаль, за пределы моего ограниченного горизонта — видимо, в соседнее храмовое помещение. Я остался в одиночестве.

«Приплыли?» — спросил внутренний голос.

После сеанса обучения кечуа, на котором внутренний голос меня изрядно поколотил, я с ним практически не общался. Поэтому ответил не сразу.

«Ну приплыли», — нехотя подтвердил я.

«Сам виноват, — сообщил внутренний голос с осознанием неколебимой правоты. — Это ж надо быть таким мудаком, чтобы вызывать создателя вблизи от храма!»

Крыть, по большому счету, было нечем, но я нехотя огрызнулся:

«Там никого не было.»

«А кто же тебя пленил?»

«Кто-кто? Дед Пихто!»

Мы помолчали.

«Обидно, что из-за такого придурка я пострадаю», — сообщил внутренний голос через некоторое время.

«Ты-то чем пострадаешь?»

«Не с кем станет беседовать.»

В отдалении послышался шорох. Я прервал беседу и принялся вслушиваться. Шорох повторился. Вскоре из-за угла показалась девичья фигурка, в том же одеянии, что у других служителей культа.

Девчонка приблизилась ко мне, приложив палец к губам, тем самым давая понять, что она здесь тайком, и шум поднимать не следует. Ей было лет семнадцать, наверное. Девчонка была худосочной — не кормили ее по месту службы, что ли? — и с огромными, широко раскрытыми глазами на круглом лице.

— Не бойся меня, — прошептала она.

— Я и не боюсь, — отвечал я, просовывая губы сквозь золотые прутья.

— Как тебя зовут?

— Андрей.

— А меня зовут Улайя.

— Не знаешь, когда здесь обед, Улайя?

— Я принесу тебе обед, когда все уйдут, — зашептала девчонка. — А вечером, если получится, принесу ужин. Не бойся, Андрей, здесь хорошо кормят.

— По тебе не скажешь, — засмеялся я.

— Это диета такая, — промолвила Улайя, застеснявшись. — Не смотри, что я худая, я очень выносливая.

— Чем ты занимаешься в храме?

— Прислуживаю: готовлю пищу, мою полы, делаю гостям минет.

— Что? Минет?! Заставлять семнадцатилетнюю девонку делать гостям минет?!

В исступлении я затряс золотые прутья клетки, пытаясь выдернуть их из пазов. Но пазов не было: клетка была цельнометаллической.

— Не расстраивайся за меня, Андрей. Я уже привыкла. Мне это даже нравится. Тем более что на самом деле мне не семнадцать лет, а восемнадцать. Я сбавила себе возраст, чтобы выглядеть помоложе. Служители солнечного бога любят молоденьких девчонок.

— Правда? — спросил я, обмякая.

— Конечно. Если хочешь, я и тебе сделаю минет. Просунь свой член между прутьями, и ты увидишь, как ловко у меня получается.

— Нет, — выкрикнул я. — Только не это! Я хочу сказать, не в этот раз. Может, в следующий.

— Хорошо, — кивнула Улайя. — Я стану приносить тебе еду и делать минет.

— А нельзя ли выпустить меня отсюда? Я имею в виду, на свободу. А еще лучше, если ты приведешь сюда моих друзей и устроишь нам экскурсию к солнечной дуге. Мы так хотим на него посмотреть вблизи. Когда я говорю «всех», то подразумеваю также мое говорящее животное. Ты знаешь, куда отвели животное, Улайя?

— Андрей, с твоим говорящим животным беседует сейчас сам Урумбо, Верховный жрец нашего храма. Меня туда не пустят.

— А экскурсия? Ты сможешь провести нас к солнечной дуге — к тому месту, откуда она выходит? Это очень важно, Улайя. Скажу тебе по секрету, от этого зависит спасение нашей вселенной.

— Не знаю, Андрей. Спасти вселенную гораздо сложнее, чем сделать минет. Но я попробую, — шепнула девчонка и скрылась в полумраке.

Я остался один. Все мои мысли были о том, что говорит сейчас Пегий на допросе у Верховного жреца. Если Пегий расколется, нам несдобровать — не только нам, но и всему человечеству.

Глава 17

Иван Платонович Озерецкий, на следующий день

— Ты хотел что-то мне сообщить? — вопросил Великий Инка.

Иван Платонович кивнул.

— Я хотел узнать о судьбе моего товарища князя Андрея. Он арестован и находится в тюрьме по подозрению в совершении неизвестного мне преступления.

— В храмовой тюрьме, — уточнил Великий инка. — В дворцовой или храмовой тюрьме, большая разница.

— Разве Великий инка не может повлиять на то, что происходит на территории его империи? — поинтересовался Иван Платонович, надеясь пробудить в Атауальпе чувство высокомерия.

— Храмовая территория принадлежит Урубо, — со вздохом ответил Атауальпа. — Андрей был арестован храмовыми слугами, поэтому и помещен в храмовую тюрьму. Мне даже не доложили о причине ареста, я вынужден был прибегнуть к услугам шпионов, чтобы узнать.

— Андрей не мог сделать что-то, что противоречит законам империи.

— Колдовство нарушает наши законы.

— Князь Андрей не колдун!

— В таком случае что это за животное, вместе с которым Андрея арестовали? — спросил Атауальпа. — Мне доложили, что похоже на гуанако, но передвигается на задних ногах. При этом разговаривает на неизвестном языке. Андрей с ним беседовал. Если так, то Урубо имеет все основания казнить Андрея за колдовство. В империи инков запрещено разговаривать с непонятными животными.