Время колесниц

— Пустяки. Всего лишь старый трюк — просто привязываешь под одеждой небольшой мешочек из кишок, наполненный бычьей кровью...

— Ты обманул его?!

—- Разумеется! Неужели ты никогда не слышал выражения «военная хитрость»? Конечно, и у этого способа есть ряд существенных недостатков; например, необходимо очень точно рассчитывать свои движения. Иначе рискуешь получить действительно серьёзное ранение!

Слуги Хольдера уже разоблачили тело предводителя ургитов и погрузили его доспехи на колесницу патриарха. Возница взялся за секиру, но старый воин жестом остановил его.

— Пускай голова Белга останется при своей шее; мне самому она без надобности. Этот был из истинных воинов; вероятно, сейчас он уже присоединился к своим братьям на пиру в доме отца нашего Торнора. После битвы похороним тело со всеми почестями!

— А что ты намереваешься делать сейчас? — спросил Гнатал.

Хольдер проковылял к своей повозке, извлёк из чехла небольшую прорезную арфу и уселся на землю, прислонившись спиной к спицам колеса.

— Ничего. Я уже совершил всё, что должен был,— ответил старик и прикрыл глаза, беря пробный аккорд.

* * *

Вопли, услышанные Эданом и его друзьями через поле, скрытое магическим туманом и неосевшей пылью, издали лопраканы в тот миг, когда пали Ворота Воинов Ара. Остававшиеся у ворот люди и великаны устремились в город через широкий пролом в правой створке, ощетинившейся острыми краями бронзовых листов обшивки и торчащими обломками досок. Рассвирепевшие ургиты не собирались никого щадить, но и жители города подготовили им достойную встречу. На узких улочках Огненного Города закипела ожесточённая схватка. Сражались все — и воины, и простые общинники, и общественные рабы из лачуг на окраинах; даже женщины и дети швыряли во врагов черепицу и камни с крыш глинобитных домов. Наступающие увязли во множестве мелких стычек, из-за чего продвигались вперёд слишком медленно.

Воины кланов Пятиградья достигли несравненных высот в искусстве убивать, поэтому их поединки бывали быстротечны, а раненых почти не оставалось. Поле к западу от Ара являло собой с птичьего полёта ужасающее зрелище: повсюду степь усеивали тела павших в сражении бойцов. Такая картина отразилась в чёрном зрачке огромного ястреба с пёстрым оперением, кружившего над равниной; запечатлелась в нём и процессия, состоявшая из чёрного человека без левой руки, левой ноги и левой части головы, за которым следовали три женщины в тёмных одеяниях. Птица издала пронзительный крик, сложила крылья и камнем упала вниз, целя когтями в идущего. Однако тот вовремя заметил тень на траве и вмиг обратился маленьким ужом, серой ленточкой скользнув под плоский валун.

Острые когти лязгнули о камень; ударившись оземь, ястреб превратился в статного юношу. Волосы его были пепельного цвета, а длинный нос с горбинкой напоминал изогнутый клюв хищной птицы.

— Тебе не скрыться от меня, Араван! Выползай из своего убежища, будем биться! — проклекотал он.

— Сразись сначала с моими жёнами, Инген! — прошипел уж из-под камня. — Если победишь их — придёт и мой черёд!

— Воистину, не привык я сражаться с женщинами! Кто они, твои супруги, если ты предлагаешь их мне в противники?

— Нетрудно ответить на твой вопрос, — молвила невидимая змея, — первую из них зовут Страх, имя второй — Неистовство, третью же люди прозывают Безумием. Всегда мои жёны там, где мечи стучат о шиты, там, где смерть собирает мне обильную жатву. Они, великие воительницы, приносят воинам дар одержимости боем.. В любой битве разят без разбора своих и чужих направо и налево; затем обращаются в ворон и пируют на телах павших! Инген кивнул:

— Теперь я узнал твоих жён, Араван. Без колебаний я прикончу сих ненавистных человеческому роду фурий!

Сказав так, он шагнул вперёд, но одноглазые богини опередили Ястреба. Неистовство бросилась ему под ноги, Страх вцепилась железной хваткой в запястья, а Безумие запрыгнула на плечи Ингену и, обхватив подбородок, мигом перерезала ему горло своим кривым кремнёвым ножом.

Совершив эго ужасное злодеяние, они занялись разделом добычи.

— Чур, пояс будет мой! — заявила Безумие и потянулась к узорчатой пряжке ремня Ингена, украшенного серебряными нашивными бляшками тончайшей работы.

— Это ещё почему? — возмутилась Неистовство. — Если бы не я да сестрица Страх, вовек бы тебе не одолеть Ястреба!

— Вы можете забрать себе сандалии и плащ, — предложила Безумие.

— Какой-то рваный плащ да пару стоптанных сандалий?-— взвизгнула Страх.— А ну-ка отдавай нам пояс! Кинем жребий!

— Вот ещё!

— Последний глаз выцарапаю!

— Попробуй! Я тебе голову оторву!

— Карр!

— Каррр!

По земле запрыгали три крупные черные вороны. Они кричали хриплыми голосами, хлопали крыльями и отчаянно молотили друг друга крепкими клювами так, что перья летели во все стороны.

Выбравшийся из своего убежища Араван с тоской наблюдал за потасовкой, не делая попыток вмешаться. Проводнику Душ было отлично известно, что в подобных случаях никому не под силу разнять его дерущихся жёнушек.