Время легенд

Гриня остановился и огляделся по сторонам. Две едва заметные среди травы колеи плавно поднимались в сопки. Новая дорога выглядела очень заманчиво, теряясь среди высоких деревьев. Гриня вдруг осознал, что боится идти дальше по этой дороге. Страх сковал его тело так, что он боялся обернуться. Ему казалось, что лес к нему был не равнодушен. Он крепко сжал металл своего ружья и медленно, тихими крадущимися шагами пошёл туда, куда вела эта затерянная, давно забытая дорога. Приглядевшись, он заметил на грунте след от колес автомобиля. Следы были старыми, и Гриня не стал ломать голову над тем, кто и зачем мог проехать по его дороге. Озираясь по сторонам и всматриваясь в каждый куст, он шёл всё дальше, стараясь не вызывать шума своими шагами. Подъём становился всё круче. От непривычной ходьбы Гриня взмок. Ему стало жарко. В боку закололо. Он покрылся крупными каплями пота и уже захотел вернуться, как вдруг прямо из-под ног вылетел целый выводок рябчиков. От неожиданности Гриня вскрикнул, едва не лишившись рассудка. Наконец, до него дошло, что удача улыбнулась ему. Сообразив, куда полетела птица, он скинул дробовик и сломя голову рванул за рябчиками, забыв про все страхи и усталость.

Птица сидела невысоко над землёй и выглядывала из-за ствола берёзы. Гриня спрятался за куст и прицелился в ярко-красный гребешок. Едва он притронулся к куркам, как раздался оглушительный треск, а потом мощный раскат эха прокатился по склонам сопок. Переведя дух, Гриня подошёл к тому месту, где сидела птица. Убитый рябчик лежал у его ног и был почти незаметен среди пожелтевшей листвы, выделяясь только своим красным гребешком. Покрутив добычу в руке, Гриня удивился. Рябчик был таким невесомым и маленьким, что умещался на ладони почти весь. Скинув с плеч рюкзак, он равнодушно бросил птицу на дно. На ум пришла глупая поговорка соседа, что курочка клюёт по зёрнышку, в которой была заложена какая-то народная мудрость. Он накинул дробовик на плечо и решил, что больше не будет стрелять по рябчикам. Только патроны переводить. Но стоило ему пройти сотню шагов, как из кустов снова взлетел рябчик. Гриня машинально вскинул ружьё и нажал на курок, почти не целясь. Глупую птицу спасло только то, что он забыл зарядить новый патрон. Азарт захватил его. Через минуту он снова шёл вверх, вперёд, словно кто-то тянул его за руку туда, где шумел ветер и таилась неизвестность.

Он всегда мечтал увидеть мир с высоты. Его уже не пугали непонятные шорохи в кустах. Наблюдая за происходящим, он лишь восхищался. Бархаты, липы, берёза, манчжурский орех – всё сплеталось в единую гармонию. Лес величаво проходил перед его глазами. Словно специально, к его ногам свисали ярко-красные гроздья калины. Выхваченные из сумрака лучами солнца, ягоды мерцали, словно огонь, в тёмно-изумрудном лесу. Многие деревья калины почему-то были поломаны. Это выглядело нелепо. На секунду Гриня задумался. Кому понадобилось ломать их здесь, в этой глуши. Сорвав горсть, он сунул в рот несколько ягод. Челюсти тут же сковало кислотой. Он выплюнул косточки и обратил внимание на чёткие вмятины на влажной земле, очень похожие на человеческие следы, но гораздо большие. Осенившая его мысль мурашками прошла по всему телу, разбудив в нём животный страх.

Это был медведь, огромный и, наверное, страшный. Скорее всего, он прошёл перед Гриней каким-нибудь часом раньше, ломая, как спички, калиновые ветки, лакомясь сочной ягодой. Зверь бродил где-то рядом. Гриня понял, что забрёл в чужие владения.

Он догадался, что находится на вершине ряжа. Дорога пролегала по самому хребту гигантской ящерицы, распластавшей свои лапы далеко по сторонам. Ненадолго остановившись, Гриня ощутил одиночество среди этого дикого, нетронутого цивилизацией мира. Где-то внизу мирно дремала под лучами осеннего солнца пасека со своими обитателями, но всё это было уже в другом измерении. Здесь он был один на один с лесом, живым и непонятным, от чего в теле, особенно в руках, возникал непривычный холодок. Сквозь густую растительность едва угадывались бескрайние горизонты в голубой дымке, всё выглядело словно театральная декорация – настолько необычным было всё вокруг. Гриня неслышно снял с плеча дробовик и осторожно пошёл вперёд. Каждый шаг гулко отдавался в его ушах. Всё замерло. Даже воздух перестал двигаться. В этой тишине был слышен каждый шорох падающего листа, каждый вздох окружавшего его леса. Ему показалось, что он слышит, как пролетает над его головой в небе птица. Как в глубокой низине журчит под камнями невидимый ручей. Словно вор, выбирая чистую от листвы землю, чтобы не издавать шума, он украдкой пробирался вперёд, не осознавая, куда и для чего идёт. Его словно манил кто-то своей невидимой рукой, словно дорога была заколдована. Его и раньше не раз посещала эта мысль, и если бы не след от машины, выдавленный неизвестно когда на мягкой чёрной почве, то Гриня так и решил бы, что дорога эта, сплошь покрытая звериными следами, заколдована.