Время любить

— Вот то-то и оно, что не с чего, — согласился Александр. — Но в течение дня он пил витамины, коробочка у него в кармане была. Так вот, витамины и это снотворное очень похожи друг на друга. Одна форма, один цвет, один размер. Только содержание разное… В баночке с витаминами был некоторый, и довольно большой, процент этого снотворного.

— То есть… Это может быть заводской брак, или… или… Или, допустим, у него дома был и тот, и другой препарат, таблетки рассыпались и он сам, случайно недоглядев, собрал их в одну баночку.

— Только вот дома у него такого препарата нет.

— Вдруг кончился, — предположила Маргарита, — а новую упаковку еще не купил.

— Не знаю, не знаю, — покачал головой Александр. — И еще… на баночке с его витаминами твои отпечатки пальцев… Ну и гражданина Полянского, само собой разумеется. Больше никаких других нет.

Маргарита замерла. Так что же получается, она вполне могла подсунуть снотворное в витамины…

— Но я же только помогала Полянскому найти его баночку в ресторане…

— Правильно. Это и официант подтвердил.

— Но… но… но я могла ему подсунуть снотворное раньше, а потом специально взяться за банку при свидетелях, — задумчиво проговорила Маргарита. — Саша, я этого не делала!

— Скорей всего нет, не делала… И таких версий и предположений хоть пруд пруди, но никакой ясности. Самое главное, никаких прямых улик нет, одни косвенные, причем очень и очень косвенные. Одни догадки, умозаключения и предположения… Вот поэтому-то дело пока не возбуждено. Вполне возможно, что он по ошибке выпил снотворное и сам, потеряв равновесие, выпал из окна.

— А как же записка?

— Да никак, — раздраженно бросил Александр. — У вас в конторе компьютеры соединены в единую сеть, кто угодно мог налабать эту записку, и скинуть на компьютер шефа.

— Но зачем?

— Пошутить хотели, — вяло предположил Сироштан.

— Ничего себе шуточки! — возмутилась Маргарита. — Еще неизвестно, отчего Полянский из окна выпал. А если он прочитал эту записку а после снотворного в голове с мыслями плохо… то это же доведение до самоубийства, а не шуточки! И Валерия чуть концы не отдала! Слава богу, крепление люстры не выдержало!.. Да таких шутников!.. Да их надо!..

— Все, успокойся, — попросил Александр. — Доведение до самоубийства практически недоказуемо. В вашем офисе в каждой комнате по нескольку компьютеров, так что вычислить, кто написал записку, практически невозможно. Если он, конечно, сам ее не написал…

— Я уже ничего не понимаю, — жалобно проскулила Маргарита. — У Полянского СПИД есть или нет?

— В том-то и дело, что нет.

Поздно вечером вся семья села пить чай на веранде. Маргарите очень хотелось побыть одной, но традицию нарушать нехорошо было. Отец и так весь день очень многозначительно поглядывал на дочь, но в душу не лез. Маргарита и сама собиралась посоветоваться с Борисом Игнатьевичем, но не сейчас, попозже, когда в голове уляжется.

Но мысли никак не хотели приходить в порядок. И разговор с Сашей Сироштаном был лишь одной причиной такого разброда и шатания. Второй и едва ли не самой главной причиной являлось сегодняшнее ее пробуждение.

Перед глазами все время стоял… точнее, лежал Леонид Троян, прикрытый до пояса кремовой простыней, так ярко оттеняющей загорелый торс. Тело Леонида не могло соревноваться по формам со скульптурой гениального Микеланджело, мускулы выражены не сильно, но видно, что они есть…

Но даже не это волновало Маргариту. Она все никак не могла понять, почему оказалась в одной постели с Леонидом, да еще в более чем пикантном виде. Он же ей даже не нравился никогда! То есть не нравился как мужчина.

Как к человеку Леониду Трояну Маргарита относилась неоднозначно. Немного раздражает. Не сильно, а так, чуть-чуть. Чего он каждый день заглядывает в их кабинет, спрашивает как дела, от работы отвлекает? С другой стороны, он варит замечательный кофе и никогда никому не отказывает в чашечке. Да и манера передвигаться бегом или почти бегом Маргарите скорее импонировала…

Так почему же она проснулась в его постели?!

Напрягая память, Маргарита пыталась восстановить события вчерашнего вечера, но «до дачи» это получалось с легкостью, а вот «на даче»… никак не получалось.

Выплывали какие-то обрывки — то пьяное лицо Валерии, то Троян, провозглашающий очередной тост, — вот, собственно, и все.

О чем она думала, когда ложилась к нему в постель? Где была ее голова? Ей сейчас нужно зарабатывать деньги, карабкаться по служебной лестнице вверх, заботиться о родителях и Тимофее, но никак не спать с новым начальником. Это только у Рязанова в его знаменитой комедии служебный роман заканчивается хорошо. Но это, скорее, исключение, чем правило.

Маргарита казнила себя за то, что напилась так, что ничего не может вспомнить, за то, что забыла о своем долге, за то, что, ничего (вообще ничего, кроме имени) не зная о мужчине, так… легкомысленно себя повела. Такого она себе ни разу в жизни не позволяла, а тут вдруг…

— Ритуль, что с тобой? — заботливо спросила мать.

— Ой, мам, — неубедительно соврала Маргарита, — устала на работе.