Время любить

Я не могла не заметить его, едва мы ступили в жилую часть дома. Блестящее черное дерево в солнечном свете зимнего дня сияло зеркальным блеском. Оно было большое, легко занимавшее целый угол комнаты.

– Это пианино, – проговорила я, словно Бен мог не заметить внушительный кабинетный рояль, который вдруг появился в его жилище.

Бен выпустил мою ладонь и засунул руки в карманы джинсов. Качаясь на пятках, он на минуту показался школьником-переростком, который точно не знает, сколько его ждет неприятностей.

– Да, – подтвердил он.

– Но ведь ты не играешь, – добавила я, на тот случай, если он, возможно, забыл этот весьма важный факт, прежде чем покупать инструмент, без сомнения, стоивший не одну тысячу фунтов.

– Да, не играю, – сказал он, подошел к пианино и провел рукой по поднятой крышке, как будто погладил породистое животное. – Но играешь ты. Или скорее, играла.

– Ты купил это для меня?

В моем голосе звучало недоверие, но в глубине души разве я не заподозрила это в тот момент, когда вошла в комнату?

– Ну, можно и так сказать. Но просто этот угол комнаты выглядел очень голо, поэтому все равно нужно было что-то туда поставить.

– Большинство людей выбрало бы растение в горшке, – еле слышно произнесла я, застенчиво занося руки над эбеном и слоновой костью клавиатуры.

Полжизни прошло с тех пор, как я играла, и я не была уверена, готова ли к тому, что Бен взломает очередную дверь, которая очень долгое время была заколочена.

Я нерешительно опустила пальцы, и инструмент мелодично отозвался знакомым аккордом. У него был совершенно другой звук, нежели у нашего старенького пианино; пианино, от которого родители избавились по моим настойчивым просьбам. Я почти не заметила, как оказалась сидящей на вращающемся табурете, разминая пальцы, прежде чем с чуть большей уверенностью опустить их на молочно-белое совершенство клавиш.

– После стольких лет хорошо у меня не получится, – предупредила я.

– У меня все равно нет слуха, – пожал плечами Бен. – Поэтому для меня все звучит здорово.

* * *

– Значит, теперь Бен дает тебе дополнительный заработок как учительнице музыки? – спросила Джулия, изучая счет, прежде чем я забрала его и полезла за кошельком.

– Сегодня я получила вот это, – сказала я, кладя на фарфоровое блюдце банкноты и монеты. – И не думаю, что если я учу одного парня играть пьесу для его жены, меня можно считать настоящим учителем.

– А этот парень… он тоже болен?

Я покачала головой, представляя Чарли, моего единственного ученика. По профессии строитель; могучая шея; румяное лицо и мускулистые татуированные предплечья. Он отнюдь не выглядел человеком, который сгорает от желания разучить нежную пьесу «К Элизе».

– Нет, больна его жена. Поклонница классической музыки она, а не он. Он показался мне скорее любителем тяжелого металла. – Джулия захихикала, наклоняясь над детской коляской, и убрала под одеяло крохотную ручонку Ноя. – Она всегда хотела, чтобы он ходил вместе с ней на концерты, но он никогда не ходил. Она понятия не имеет, что в программу концерта, на который она пойдет в следующем месяце, включен необъявленный номер. – Джулия смотрела на меня, и я почти ничего не могла прочесть по ее лицу. – Бен знает одного из организаторов, – пояснила я.

Джулия села прямо, и поначалу я подумала, что озабоченное выражение ее лица связано с женой Чарли, Жаклин, чья болезнь уже приковала ее к инвалидному креслу. Но я ошибалась.

– Тебе не кажется, что события развиваются слишком быстро?

– О боже, ты, наверное, шутишь. Каждый раз, когда Чарли играет, можно подумать, что Фреду прищемило дверью хвост. Будет чудо, если он выучит ее вовремя.

Джулия покачала головой, и длинные золотисто-каштановые пряди метнулись влево и вправо, как ленты майского дерева.

– Я не о них говорю. Я имела в виду тебя… или точнее, тебя и Бена и то, как вдруг все, что ты делаешь, оказалось связано с ним. Я хочу сказать, этот парень купил тебе чертово пианино!

– Оно заполняет пустой угол у него в комнате, – сбивчиво сказала я, повторяя объяснение Бена. В моем исполнении оно прозвучало не более убедительно, чем в его.

Джулия взяла меня за руку.

– Просто я за тебя переживаю. Я не хочу, чтобы ты пострадала. Ваши с Беном отношения разогнались до ста километров в час за очень короткое время, и теперь он покупает тебе рояли и украшения и вы практически живете вместе.

– Едва ли, – пробормотала я, и мои щеки налились непрошеным жаром.

– Ну да, кроме секса, – мрачно проговорила Джулия, словно мне требовалось напоминать об этом исключении.

– Прости, ты не хочешь сказать это немного погромче? Мне кажется, та пара у окна тебя не расслышала.

Джулия постаралась напустить на себя вид одновременно сокрушенный и благочестивый, что было большим достижением.

– Я просто думаю, что, может, пора немного нажать на тормоз, только и всего, – закончила она, смягчая свои слова мягким пожатием руки.