Время Лохов (СИ)

Сигаев позвонил. Вскоре в тамбурке зажегся свет, и после характерного лязга дверного замка дверь дома отворилась и в отворе показалась знакомая дынеобразная голова Литвина.

- Сережка, это мы! - закричал Сигаев через калитку, не зная, заперта она или нет.

- Там открыто, - крикнул Литвин в ответ, но Сигаев, опасаясь быть укушенным, переспросил, нет ли у него собаки, и убедившись, что собака надежно затворена, открыл, наконец, калитку, и мы с ним прошли во двор. Пожав руки, Литвин пропустил нас вперед.

- Валера уже здесь, - сказал он, закрывая за нами дверь.

- А предки? - спросил я, потому что совсем не знал их.

- Они в гостях, но раньше одиннадцати не вернутся, не волнуйтесь: они все понимают и сами не захотели нам мешать.

Мы с Сигаевым переступили через высокий порог прихожей и стали раздеваться.

Из смежной комнаты выглянул Карпюк.

- Салют! - бросил.

- Салют!

Мы с ним тоже обменялись рукопожатиями. С Карпюком я первые два курса жил в одной комнате, вместе мы съели не один пуд соли. Бывало, и боролись, и дулись один на одного по пустякам, но никогда не рвали отношений. И до сих пор, хотя Карпюк и стал каким-то маленьким начальничком одной из городских коммунальных служб, всегда при встрече радовался мне как старому доброму другу. По-человечески, искренне, без лицемерия, не отворачиваясь на улице. Иногда Карпюк, когда мог, в рамках своих полномочий выручал. Мы разговорились. Не виделись, наверное, с полгода. За разговорами перебрались за стол. Коньячок, водочка, сухая колбаска, зеленые огурцы и помидоры, бутерброды со сливочным маслом и красной икрой. Литвин, видно, решил попрощаться с нами по-барски - Бог ему судья. Нам-то чего, обывателям: дай только повод встретиться, выпить да поговорить, вспомнить сладкие денечки юности…

Рюмашка язык развязывает быстро, мы пошли бередить прошлое, чудачества свои да чудаков знакомых перебирать. Много разного в памяти отпечаталось, запечатлелось и смешного, и грустного.

Все со мной согласились, что теперь совсем другие требования, теперь и медалисты с трудом в институт могут пробиться, их отсеивают, как хотят, почти всё на взятках держится.

- Да сейчас скажи кому, что я три раза в сессию математику пересдавал - не поверят! - воскликнул Карпюк. - А были феномены, как, скажем, Выжегов, которые и по пять раз кряду за хвостовками бегали.

- Давайте и за их здоровье выпьем, - предложил Литвин.

Чокнулись, выпили, стали закусывать. Сигаев поинтересовался, как Литвину удалось выбраться в Донецк. Надо сказать, все мы в разные годы мечтали вырваться отсюда, кто в Харьков, кто в Киев, но после внезапно накатившей перестройки планы многих из нас рухнули: неожиданно резко выросли цены на обмен, подорожала жизнь, обесценились деньги, окончательно развалился Союз…

Литвин ухмыльнулся:

- Учиться надо, - и снова поднял рюмку. - Давайте лучше выпьем за будущее, - сказал, как бы оставляя за собой право на тайну.

От неприкрытого снобизма Литвина меня покоробило: кого он из себя изображает? Ведь и дураку понятно, что Литвин ничуть не лучше их, ему просто подфартило. Сейчас. Завтра фортуна может повернуться к нему другим местом. Стоит ли кичиться по этому поводу и строить из себя баловня судьбы?

Но Литвин, видно, думал иначе и считал нас, своих приятелей, если не неудачниками, то уж невезучими точно.

- Выпьем за то, чтобы и вам когда-нибудь так же повезло, - быстро проговорил он, пока не все еще опрокинули рюмки.

Когда тебе желают хорошего, отвечать нужно тем же. Тост поддержали все и выпили.

- Может, “пулю” распишем как раньше? - предложил Литвин.

- Почему нет, - все согласились с ним.

- Только не на деньги, - бросил Сигаев. - На деньги я всегда пролетаю.

- Я тоже не при деньгах, - поддержал его Карпюк.

- Как пожелаете, - сказал Литвин, выуживая из комода заранее приготовленную колоду. - “Ленинградку”, до двадцати. На вечер должно хватить.

Уселись вокруг небольшого журнального столика. Обговаривать условия игры не стали: мы всегда играли по одним и тем же правилам. Карты раскинул Карпюк.

- Шесть виней, - тут же объявил Литвин, сидящий по левую руку от Карпюка.

- Пас, - сказал Сигаев.

- Шесть бубей, - я решил побороться за прикуп. Четыре у меня были, червовый туз с маленькой, туз треф.

- Пожалуй, объявлю семерную, - Литвин пошел дальше.

- Играй, - не стал я больше торговаться, не уверенный в удаче. Литвин раскрыл прикуп. Интуиция меня не подвела: карта в прикупе была не моей ни в масти, ни в ранге (знал бы прикуп, жил бы в Сочи). А вот за висты я был готов потягаться, тем более Сигаев и тут пасовал.

После подтверждения Литвиным объявленной игры, я лег “всветлую”, разложил перед собой свой ряд и ряд Сигаева и сразу же заметил уязвимые места противника. Первые четыре взятки он возьмет безболезненно, а дальше вынужден будет отдать ход и попытаться сыграть на третью даму. Но меня не проведешь, я тертый калач, не взять Литвину задуманных взяток, и хорошо, если он уйдет без одной, может случиться, и без двух.