Время мира

Но колонисты Новой Англии не удовлетворились этой деятельностью у себя под боком. «Их называли [само по себе это слово знаменательно] голландцами Америки… Говорят, что американцы занимаются мореходством еще экономнее, чем голландцы. Это свойство и дешевизна их съестных припасов сделали бы их превосходящими всех в том, что касается фрахта». В самом деле, они мобилизовали к своей выгоде каботаж колоний Центра и Юга и далеко распределяли их продукт: зерно, табак, рис, индиго… Они взяли на себя снабжение Антильских островов — английских и французских, голландских или датских: они везли туда рыбу, соленую скумбрию, треску, китовый жир, лошадей, солонину, а также лес, дубовую клепку, доски, даже, как мы бы сказали, сборные дома, «целиком изготовленные, а отправленные материалы] сопровождал плотник, дабы руководить сооружением»⁹⁶. Возвращались они с сахаром, патокой, тафией^*EF

. Но также и с металлической монетой, так как через Антильские острова или через близлежащие гавани континента они включались в кругообороты белого металла Испанской Америки. Именно успех этого торгового натиска в южном направлении, несомненно, удесятерил торговую мощь колоний Севера и породил у них промышленность: судостроение, изготовление грубых сукон и полотна, скобяных изделий, перегонку рома, производство железа — полосового и штыкового, железных отливок.

Помимо этого, купцы и торговцы северных портов, не говоря уже о Нью-Йорке и Филадельфии, распространили свои плавания на всю Северную Атлантику, на острова вроде Мадейры, на побережья Черной Африки, Варварии, Португалии, Испании, Франции и, разумеется, Англии. Они доставляли даже в Средиземноморье вяленую рыбу, пшеницу, муку. Правда, такое расширение торговли до мировых масштабов, создавшее торговлю по «треугольной» схеме, не вытесняло Англию из игры. Хотя американские корабли приходили непосредственно в Амстердам, Лондон почти всегда был одной из вершин этих треугольников, и именно на Лондон (с других рынков Европы) американская торговля делала свои ремиссии, и из Лондона получала она свои кредиты. Она также оставляла там значительную долю своих прибылей, ибо баланс между колониями и Англией был в пользу этой последней. В 1770 г., до восстания колоний, один наблюдатель писал: «Посредством закупок и комиссионных все деньги этих поселений [колоний] уходят в Англию, а то, что остается им из богатств, заключено в бумаге [бумажных деньгах]» ⁹⁷. Тем не менее вполне определенно Америка рано оказалась соперницей, процветание которой шло в ущерб процветанию острова и причиняло беспокойство купеческим состояниям Лондона. Отсюда и вызывавшие раздражение и малоэффективные реторсионные меры. В 1766 г. внимательный наблюдатель писал: «Англия ныне создает бесполезные законы, дабы стеснить и ограничить промышленность своих колонистов: она приглушает болезнь, а не исцеляет ее». Она «в такой торговле — экономичной и построенной на реэкспорте — теряет на таможенных пошлинах, складских издержках и комиссионных и часть оплаты труда в своих гаванях. И в случае прямого возврата в оные колонии (что ныне всего более принято) разве навигаторы, особливо Бостона и Филадельфии, где мореплаванием занято более 1500 кораблей, не снабжают не только свои колонии, но также и все прочие английские колонии европейскими товарами, погруженными в иностранных портах? А сие не может не нанести громадного ущерба как коммерции Англии, так и ее финансам»⁹⁸

.

_{Баланс торговли английских колоний в Америке с метрополией был благоприятен для Великобритании}

_{Отрицательный баланс заставлял колонии ради восстановления своего внешнего равновесия поддерживать «треугольную» торговлю с торговыми конторами в Африке (работорговля), на Антильских островах и в Европе вплоть до Средиземноморья. (По данным:}

_{Faulkner H. U. American Economic History. 1943, р. 123.)}