Время мира

Вновь взятая в руки испанская империя

В конце концов испанское правительство стало реагировать на эти беспорядки. Наступило медленное, трудное оздоровление; но в последние годы XVIII в. оно проводится энергично и «революционно». Скажем с самого начала: не всегда административным мерам, принятым в этом отношении метрополией, придают их истинное значение. Так, интенданты не были простой пересадкой в Америку французских учреждений, своего рода переносом культурного факта; они также отвечали заранее обдуманному намерению мадридского правительства сломить креольскую аристократию, удерживавшую старинные командные высоты. Точно так же запрещение Общества Иисуса (1767 г.) оказалось началом «военного» режима, режима власти и силы, сменившего своего рода моральный порядок, — и наследниками такого военного режима станут, к несчастью, независимые впоследствии государства. И здесь тоже речь шла о преобразовании, почти что о революции. Следует ли приписывать всю заслугу его династии Бурбонов, которая в своем багаже принесла из Франции принципы централизованной монархии и арсенал меркантилистских мер? Или же то было сильное желание перемен, будоражившее Испанию, как оно вскоре, в век Просвещения, будет будоражить всю Европу? Клаудио Санчес Альборнос доходит до утверждения¹³¹, что у истоков преобразования Испании стояла не бурбонская монархия, но испанское желание перемен, которое открыло французской династии дорогу на полуостров.

С 1713 г. внимание реформаторов обратилось, естественно, к тому, что было самой крупной ставкой, последним шансом: к Новому Свету. Могла ли Испания сохранить то, что создала по ту сторону Атлантики? Франция, чьи корабли во время войны посещали американские берега по своему желанию, не отказалась от своих амбиций ни на побережьях Южных морей, ни на границах Новой Испании. Разве не подумывало французское правительство во времена Лоу отхватить, опираясь на Луизиану, близлежащие испанские владения? Во всяком случае, именно так думал один мрачный испанец в ноябре 1720 г. «Мы будем иметь несчастье увидеть королевство Новой Испании разделенным и перешедшим под власть французов, ежели бог нам не поможет», — писал он¹³²

. Английская угроза, не столь заметная, была опасна по-другому, хотя бы в силу двойной уступки в Утрехте в 1713 г. — асьенто и «дозволенного» судна; уступка эта давала Компании Южных морей (South Sea Company) возможности для соединения преимуществ торговли, законной и торговли незаконной¹³³

.

Но ничто не было утрачено безвозвратно. Правительство принялось за дело и в 1714 г. создало по французскому образцу Министерство флота и Индий. В том же году образовалась Гондурасская компания; в 1728 г. — Каракасская компания, которой суждено было процветать; а позднее, в 1740 г., — Гаванская компания¹³⁴. В 1717–1718 гг. Торговая палата (Casa de la contratación), орган севильской монополии, была переведена в Кадис, так же как и Совет по делам Индий

(Consejo de Indias), т. е. город, на протяжении стольких лет конфликтовавший с Севильей, становился наконец единственным портом Индий. Правда, привилегированные компании успеха не имели; в 1756 г. пришлось даже положить конец их монопольным правам ¹³⁵. Но неудача эта, вне сомнения, помогла свободной торговле развиваться за пределами «тяжеловесной системы флотов»¹³⁶, неспособной в том, что ее касалось, постоянно вдохновлять экономики Нового Света. Реформа 1735 г., учредившая плавания регистровых кораблей¹³⁷

, не стала сразу же действенной, ибо регистры (registros) нелегко избавлялись от обыкновения плавать сообща. Но «к 1764 г. отношения между Испанией и Новым Светом начали становиться регулярными» ¹³⁸. Введены были ежемесячные рейсы пассажирских судов между Кадисом, Гаваной и Пуэрто-Рико и каждые два месяца— между Кадисом и Рио-де-ла-Платой. Наконец, указ от 12 октября 1778 г. объявил свободной торговлю между Америкой и 13 (позднее — 14) портами Испании¹³⁹. Следствием этого был очень сильный рост торговли между Испанией и Новым Светом и, само собой разумеется, возросшее влияние Испании на свои заморские владения.