Время мира

Эти необходимости значили больше, чем привлекательность либеральной политики графов Шампанских, на которую часто ссылаются историки¹⁰⁸. Конечно, купцы всегда домогались вольностей — именно их и предлагал им граф Шампанский, достаточно в своих действиях свободный, хоть и пребывавший под номинальным сюзеренитетом короля Французского. По тем же причинам будут привлекательны для купцов¹⁰⁹ (стремившихся избежать опасностей и затруднений, какие обычно создавали чересчур могущественные государства) и ярмарки графства Фландрского. И тем не менее можно ли считать, что именно оккупация Шампани Филиппом Смелым в 1273 г., а затем ее присоединение к владениям французской короны при Филиппе Красивом в 1284 г.

¹¹⁰ нанесли ярмаркам решающий удар? Ярмарки пришли в упадок из-за немалого числа иных причин как раз в последние годы XIII в., который так долго был для них благоприятен. Замедление деловой активности затронуло в первую голову товары; кредитные операции продержались дольше, примерно до 1310–1320 гг.¹¹¹ Эти даты к тому же совпадают с более или менее продолжительными и бурными кризисами, которые сотрясали тогда всю Европу, от Флоренции до Лондона, и которые заранее, до Черной смерти, предвещали великий спад XIV в.

Такие кризисы сильно подорвали процветание ярмарок. Но значение имело также и создание в конце XIII — начале XIV в. непрерывного морского сообщения между Средиземным и Северным морями через Гибралтарский пролив — сообщения, неизбежно оказывавшегося конкурентом [для сухопутных путей]. Первая регулярная связь, установленная Генуей в интересах своих кораблей, приходится на 1277 г. За нею последуют другие города Средиземноморья, хотя и с некоторым опозданием.

Одновременно развивалась еще одна связь, на сей раз сухопутная; в самом деле, западные дороги через Альпы — перевалы Мон-Сени и Симплон — утрачивают свое значение в пользу перевалов восточных, Сен-Готарда и Бреннера. Как раз в 1237 г. мост, смело переброшенный через реку Рёйс, открыл дорогу через Сен-Готард¹¹². С того времени в самых благоприятных условиях оказывается «немецкий перешеек». Германия и Центральная Европа изведали общий подъем с процветанием своих серебряных и медных рудников, с прогрессом земледелия, со становлением производства бумазеи, с развитием рынков и ярмарок. Экспансия немецких купцов отмечается во всех странах Запада и на Балтике, в Восточной Европе так же, как и на ярмарках Шампани и в Венеции, где, по-видимому, в 1228 г. был основан Немецкий двор (Fondaco dei Tedeschi)

¹¹³.

Не привлекательность ли торговли через Бреннер объясняет то, что Венеция с таким запозданием (вплоть до 1314 г.) последовала за генуэзцами по морским путям, ведшим в Брюгге? Принимая во внимание роль серебра в левантинской торговле, не подлежит сомнению, что итальянские города были в первую голову заинтересованы в продукции немецких серебряных рудников. К тому же очень рано города Южной Германии и Рейнской области были охвачены сетью меняльных лавок, игравших ту же роль, что купцы-банкиры Брюгге или Шампани¹¹⁴. Старинное место встреч купцов во Франции было, таким образом, обойдено с фланга системой путей-конкурентов, сухопутных и морских.

Иной раз утверждают, будто ярмарки Шампани пострадали от некоей «торговой революции», от торжества новой торговли, при которой купец остается в своей лавке или конторе, полагаясь на сидящих в определенном месте приказчиков и специальных агентов по перевозкам, и с того времени управляет своими делами издали благодаря контролю за счетами и письмам, которые сообщают информацию, распоряжения и взаимные претензии. Но разве на самом-то деле торговля не знала задолго до этих шампанских ярмарок такой двойственности: странствования, с одной стороны, оседлости — с другой? И кто мешал новой практике укорениться в Провене или в Труа?

Шанс, потерянный для Франции

Кто скажет, до какой степени процветание ярмарок Шампани было благодетельным для Французского королевства, в особенности для Парижа?