Время наступает

Вход в комнаты дочерей хозяина был строго-настрого воспрещен для всех, кроме него самого и, конечно же, самих юных хозяек. Он решительной походкой направился на женскую половину. В этот час здесь было тихо. Все обитательницы дома были заняты готовкой, уборкой и еще невесть чем – одним словом, придавали его жилищу праздничный вид. Иезекия подошел к комнате старшей дочери и постучал. Ответа не последовало. Он толкнул дверь, та была не заперта. Густой аромат цветов жасмина, ванили и загадочного растения иланг-иланг опьяняюще коснулся его ноздрей. Иезекия переступил порог. Сусанна безмятежно спала, свернувшись калачиком на плетеном ложе, устланном шкурами барсов. «Уморилась, – с любовью глядя на красавицу-дочь вздохнул умиленный отец. – Еще бы, такое пережить». Он подошел чуть ближе, чтобы поправить покрывало, и обмер: у самого ложа подле стены лежало… Иезекия открыл рот, глотая воздух, указывая сам себе на небольшой желтоватый предмет, выглядывавший из-под ложа. Если бы на полу хозяин дома увидел свернувшуюся кобру – и она не уязвила бы его больнее. Вылощенный кусочек овечьих кишок, используемый мужчинами, дабы не дать женщине зачать от семени их… Иезекия еще раз порывисто втянул воздух. И этот аромат – таким пользуются гетеры в далекой Элладе, дабы привлечь к себе любовника и разжечь в нем желание! Иезекия знал это точно, поскольку сам продавал такие притирания путешественникам, отвыкшим в пути от женской ласки.

«Ты… Ты…» – Иезекия хотел что-то прокричать, но скорбь и гнев охватили его за горло, не давая излиться словам.

– Царевич! Царевич Даниил! – донеслось из коридора. – Царевич Даниил приехал!

ГЛАВА 14

Если гора не идет к Магомету, всегда найдутся богословы, которые легко объяснят почему.

Хасан-Ас-Сабах

Намму стоял перед хозяином лавки, подыскивая нужные слова, и с некоторым удивлением разглядывая посеревшее лицо Иезекии. Сквозь природную смуглость было видно, насколько тот бледен и подавлен. Но даже ему, царскому советнику, опытному и наблюдательному пройдохе с большого рынка в Ниневии, не могло прийти в голову, как ускоренно бьется сердце отца, как громом пораженного в самое сердце, и как трудно ему, шагая на ватных ногах, изображать глубокое почтение и радость, принимая высокого гостя.

Намму, ни о чем подобном не догадываясь, глядел на отца Сусанны и подбирал нужные слова. После нелепого скомканного разговора с Карханом он совсем было впал в уныние. Роль пророка, поначалу несколько даже забавлявшая его и при удачном стечении обстоятельств сулившая немалые барыши, тяготила его все больше. С грустью шагая по коридорам дворца, он говорил себе, что все ближе ужасный конец этой нелепой истории. Бог не желает беседовать с ним, хоть бы и все народы Ойкумены признали его великим пророком. Когда обман наконец вскроется, время, проведенное во рву со львами, покажется ему минутами безмятежности. Победа не радовала его. Точно верный слуга перед господином, она тут же открывала двери для новых испытаний, вероятно, более тяжелых и опасных, нежели прежние.

Луч надежды, блеснувший пред ним, когда вдруг открылась ему божественная сущность царского телохранителя, угас, оставив Намму во тьме, еще более непроницаемой, чем прежде. Ибо прежде не знал он, сколь близок свет! Кем бы ни был Кархан: преждерожденным гипербореем или же полубогом, как Энкиду – соратник Гильгамеша, рядом с ним он, бесприютный ниневийский мошенник, чувствовал себя полным ничтожеством.

«С этим пора заканчивать». – Даниил сжал кулаки, выходя из полутемного коридора на залитую солнцем дворцовую площадь. В сущности, ведь и Намму – того самого бедолаги, который был изгнан из далекой северной Ниневии за горсть чужого золота, больше нет. Пора с ним проститься, оставить его прах в пустыне. Есть Даниил – советник царя Валтасара и сам наследник царского венца народа эбореев.

«В конце концов разве был я плохим советчиком царю Вавилона? – думал он. – И отчего же вдруг следует полагать, что впредь дам ему дурной совет? Ведь что бы ни было там, в прошлом, одно несомненно: боги, вернее, – Намму поправился, – Бог и старик Абодар наделили меня совсем не плохой начинкой между ушами. Отчего же ею не воспользоваться?! Решено: с этого часа поменьше чудес и пророчеств, побольше царственности во взоре – как подобает знатному вельможе, облеченному царским доверием. И да здравствует царевич Даниил!