Время — назад

За окном я уже заметил старенький, неказистый Москвич. Как раз то, что я просил. Вид у него, конечно, не особо солидный, но главное, что машина на ходу. Большего мне сейчас не нужно. Сто лет уже на такой технике не ездил. Я вышел из дома, уселся в кресло водителя и включил зажигание.

Для начала я собирался сделать пару телефонных звонков. Для этого я отъехал на пару километров от дома и остановился рядом с каким-то небольшим сквериком. Достал из кармана блокнот, в который на всякий случай, по старинке записывал особо важные телефонные номера. Привычка эта оказалась весьма полезной. Мобильники имеют нехорошее свойство постоянно теряться или ломаться, и потому информация, записанная на бумаге, куда надёжнее и долговечнее. Первым я набрал номер своего старого друга прокурора Сидоренко. Конечно, я сомневаюсь, что он сейчас захочет мне помогать, но попробовать всё равно стоит.

— Алло…

— Ну, здравствуй, Степаныч.

Пару секунд прокурор лишь испуганно сопел в трубку.

— Авося, это ты что ли?

— Да, Степаныч. Мне сейчас твоя помощь не помешает.

В ответ Степаныч вдруг заорал диким, истеричным голосом:

— Да, как ты смеешь сюда звонить! Ты бандит в розыске, а я прокурор Москвы. Я честный мент, который за всю жизнь копейки чужой не взял. Знать тебя не хочу! Чтоб ты сдох, Авося! У меня из-за тебя такие проблемы начались…

Я резко сбросил вызов. Говорить со Степанычем больше не имело смысла. Следующим в списке контактов стоял мой прежний деловой партнёр нефтяной олигарх Коробейников. Говорят, за время пребывания в Москве, он уже успел обзавестись многими полезными связями. Может, он чем поможет.

— Добрый день, Иванович.

— Ну, привет, Авося, — говорил он куда спокойнее и увереннее прокурора, — А чего это ты звонишь с чужого номера?

— В бегах я, если ты ещё не в курсе. Подумал, может, ты меня чем-то выручишь. Звякни там, кому надо и поговори с нужными людьми. Сведи меня с их главным фэбсом…

— А зачем мне всё это, Авося? — Коробейников вдруг перебил меня на полуслове, — Ты мне не друг, не брат и не сват. Мы с тобой просто вместе бизнес делали. Раньше это было выгодно нам обоим. Теперь — нет. Времена изменились, Авося. Ты сейчас враг государства. Практически предатель Родины. С тобой даже дурак связываться не станет. Дам тебе напоследок хороший совет, достань пистолет и прямо сейчас пусти себе пулю в лоб. Ты всё равно покойник. Так хоть мучаться не будешь.

С этими словами Коробейников отключил телефон. Вот тварь! Быстро смекнул наш олигарх, откуда ветер подул. Прямо на лету переобулся. После этого разговора я обзвонил ещё человек двадцать и везде услышал одно и то же. Все они послали меня куда подальше. Кто-то вежливо, а кто-то прямым текстом. Совсем оборзел народ. Ещё вчера никто не рискнул бы со мной так разговаривать. После неудавшихся переговоров я достал из аппарата сим-карту, злобно разломал её на две части и вместе с мобильником выбросил в ближайшую мусорную урну.

Назад я возвращался в тяжёлом расположении духа. Я уже не знал, что дальше делать. Раньше я, конечно, тоже частенько умудрялся влипать в неприятности, но такой жести со мной ещё не было. Словно весь мир против меня ополчился.

Когда я вернулся, Вика уже ждала меня на пороге. Смотрит с надеждой, а я просто прошёл мимо, мрачный, как тень. Сел в кресло и отвернулся к окну. Она подошла ближе.

— Ну, что?.. Ты уже обо всём договорился?

Я молчу. Она снова спрашивает, хотя надежды в голосе слегка поубавилось:

— Что там случилось? Почему ты ничего не говоришь?

— Да, ничего не случилось, — я горько усмехнулся, — Один умный человек когда-то сказал мне, что от судьбы не убежишь. Похоже, он прав.

— Какая ещё судьба? Что за бессмыслица? Почему ты сидишь и ничего не делаешь?

Вика была на грани истерики. Голос дрожит, тонкие пальцы сжаты в кулачки, а по лицу текут слёзы вперемешку с чёрной тушью. Они орёт на меня, а я лишь сижу неподвижно в кресле и задумчиво смотрю в окно. Когда она, наконец, умолкла, я закурил сигарету и сказал тихим, равнодушным голосом:

— Я хочу, чтобы после смерти наши тела сожгли, а прах развеяли над Москвой-рекой.

Вика в ужасе отшатнулась назад.

— Что ты несёшь, идиот проклятый? Совсем с ума сошёл? Свою жизнь загубил, и меня за собой тянешь.

Я ничего не ответил. Вика напоследок посмотрела на меня, как на конченого психа и в слезах бросилась в другую комнату. Я остался один. По-прежнему сижу в кресле и смотрю в окно. Жду, когда стемнеет. Пока ждал, достал из стола три листа бумаги и ручку. На первом записал в столбик несколько фамилий с какими-то цифрами напротив каждой. На двух остальных — послания определённым людям. Два листка я оставил на столе. Третий аккуратно сложил вчетверо и спрятал в карман. После этого достал один из чемоданов и переложил часть денег в тумбочку, что стояла рядом.