Не повезло в делах или любви:На сердце – жгучий лед, А разум – кругом…Ты в одиночку душу не трави,Пойди, поговори об этом с другом.Скажи ему: «Мне плохо!» Мы ужеПочти не говорим друзьям об этом,Как будто, что творится на душеУ ближнего известно по газетам.И мы живём, по-тихому скорбя,А время дни уносит, нас уносит…И если здесь не высказать себя,Там, думаю, никто уже не спросит…
Гипотеза
Сергею Мнацаканяну
Мимо нас просверкивают годы —Время никогда не устаёт!Он придёт однажды — час ухода,Хоть кричи, а всё-таки придёт.И не будет ничего за краем,Даже пресловутой смертной тьмы, —Просто мы, как лёд весной, растаем,Но водой не сделаемся мы.Вот и всё… В одно я верю только:Силою, не снившеюся нам,Воскресят нас, может быть, потомки,Души восстановят по стихам.Мы увидим мир непостижимый,Странный мир, — где всё мечте под стать!Но ведь как… Ведь как писать должны мы,Чтобы из стихов своих восстать?!
Из книги «История любви» (1985)
«– Когда она приходит…»
– Когда она приходит — зрелость?Когда ещё вовсю спешишь,Хоть понял: всё, чего хотелось,Ты ни за что не совершишь,Когда и сердце не болело,И нервы вроде хороши,Но чувствуешь уже, что телоСовсем не часть твоей души,Когда, не раз душой поранясь,Поймёшь: помимо наших вольЛюбовь приносит боль и радость,Но чаще — почему-то – боль!
Домой
Люди едут с работы, усталы, немного сердиты.Смотрят в окна, зевают, читают, мечтают тайком.Восемь долгих часов ими прожиты и пережитыВозле жаркой печи, у руля, за столом, за станком…Люди едут домой, к Окружной постепенно редея,До утра возвращаясь в нехитрый домашний уют…Это будничный факт, но какой же должна быть идея,Если ради неё миллионы людей устают?
Если…
Если в мире всё взаимосвязаноОт шуршанья трав до хода лет,Значит, всё, что между нами сказано,Важно для людей и для планет.Значит, оттого, что двое досветлаПо Москве бродили, обнявшись,Где-то луг дождя напьётся досыта.На планете мёртвой вспыхнет жизнь…
Мой сосед
Я расскажу про моего соседа.Седой солдат. На танковой бронеВ Берлин въезжал он. Мы вели беседуЗа пивом «жигулевским» о войне.Не о минувшей – о другой, что будетСтрашней любого Страшного суда.И он сказал: «Бессмысленные люди!Всем надобен покой, а им – беда!Они перед своей Москвой заслоновНе ставили. Знай, на чужбине рушь.За день Победы двадцать миллионовНе долларов, а человечьих душНе заплатили. Там, у них, не знают,Как воет над младенцем мёртвым мать!Они ещё войны не понимают.И я бы не хотел им объяснять…»