Время не властно

Мензоберранзан в чем-то схож с Дуган Холом. Ненасытную алчность верховных матерей не удовлетворят даже горы золота, украшений и драгоценных камней. В Мензоберранзане богатство дает власть, а власть – это все. Кроме того, богатство – это символ высокого положения, которое значит еще больше, чем власть. Потому что высокое положение порождает зависть, а для дроу моей родины зависть других – одна из величайших радостей жизни.

Такая жизненная философия представляется мне нелепой.

Нищий у ворот Дома Бэнр будет убит или обращен в рабство.

Нищий у ворот Гаунтлгрима получит горячий обед и постель.

Вот почему король Бренор – мой друг.

Дзирт До’Урден

Глава 18

Восприятие и реальность

Год Возрожденного Народа Дворфов (1488-й по летоисчислению Долин)

– Ты рехнулся? – таков был ответ Киммуриэля на последнюю, совершенно нелепую просьбу лидера наемников.

Джарлакс открыл рот, чтобы ответить, но Киммуриэль поднял руку, приказывая ему помолчать, и покачал головой.

– Не трудись шевелить языком, – бросил псионик. – Я заранее знаю, что ты скажешь.

– Ты действительно больно ранишь меня, друг мой.

– Я тебе всего лишь наношу рану, а ты собираешься сделать так, что меня наверняка убьют, – возразил Киммуриэль.

– Громф тебя ни за что не убьет, – заверил его Джарлакс. – После того как он ощутил могущество улья иллитидов, которое прошло сквозь его сознание во время поединка с Демогоргоном, он еще сильнее дорожит тобой. Он скорее воспользуется по отношению к тебе любовными чарами, нежели забросает шаровыми молниями.

– Я уже предвкушаю это удовольствие, – сухо ответил Киммуриэль.

– Он предоставит тебе комнаты в Главной башне тайного знания.

– И я буду жить в окружении скучных, бестолковых, ограниченных магов?

Джарлакс бессильно вздохнул, признавая свое поражение.

– В любом случае, мое замечание относилось не к Громфу, – продолжал Киммуриэль. – Есть еще один участник в этой игре, в которую ты просишь меня сейчас вступить; этот участник – существо гораздо более опасное, нежели бывший архимаг, и оно ничего не выиграет, если оставит меня в живых.

– Возможно, но положение критическое, иначе я бы не стал обращаться к тебе с такой просьбой. Ивоннель – не просто жрица, она гораздо могущественнее, чем нам кажется, и она замешана в последних событиях гораздо глубже, чем мы думаем. Мои инстинкты просто вопят об этом, а долгий опыт научил меня прислушиваться к ним.

– Ты считаешь, что она – замаскированная прислужница богини? – спросил Киммуриэль.

Джарлакс приподнял брови.

– Бери выше.

До псионика не сразу дошел смысл этих слов.

– Ллос? – воскликнул он. – Ты считаешь, что Ивоннель – это земное воплощение самой Госпожи Ллос? Ты просишь меня шпионить за Ллос? Ты с ума сошел?

– Отвечая на твой последний вопрос, я буду честен: возможно. Что касается первого – я просто не знаю ответа, – признался Джарлакс. – А по поводу второго я вот что скажу: мы должны попытаться. А ты как думаешь?

На это Киммуриэль ответил:

– Я думаю, что мы должны уносить отсюда ноги в самый дальний угол Фаэруна.

* * *

– Но это же просто иллюзия, – сказал Дзирт.

Ивоннель лукаво улыбнулась.

– А я подумала, что они тебе понравятся. – Чтобы подчеркнуть свои слова, она несколько раз открыла и закрыла «их», свои глаза, которые сейчас приобрели лиловый цвет – почти такой же, как у Дзирта, что встречалось крайне редко среди дроу.

– Они прекрасны, – признал Дзирт. – Все в тебе прекрасно для того, кто на тебя смотрит. Это твоя игра, ведь так? При помощи магии ты поддерживаешь иллюзию, чтобы собеседник, глядя на тебя, видел то, что больше всего нравится ему или ей.

– Нет, – возразила она. – Теперь – нет. Было время, когда я играла в эти игры, – я сама призналась тебе в этом. Действительно, это была сознательная манипуляция. Те, кто меня видел, невольно относились ко мне лучше, чем отнеслись бы к обычной женщине, менее привлекательной в их глазах. Я играла на восприятии окружающих, чтобы приобрести власть над ними.

– Это нечестно.