Время полыни

Сергей вытащил карту, разложил ее на коленях и, потратив на изучение минуту, понял, что заблудился. Никакого завода на карте не было вообще. Вероятно, при составлении плана местности топографы решили просто не наносить данный производственный комплекс за ненадобностью.

Для определения своего местоположения нужна была точка отсчета. А пока что палец Сокольских безуспешно тыкался в пространстве огромного заштрихованного лесного массива карты. Сейчас ему не мог помочь даже компас. После посещения города магнитная стрелка прибора благополучно скончалась. Теперь от щелчка ногтем она занимала абсолютно произвольное положение. Определить стороны света по иным признакам не получилось. Солнце, которое должно было всходить на востоке, попросту отсутствовало. Унылая серая пелена равномерно заполняла атмосферное пространство. Мох рос не то что с севера, а вообще – отовсюду. Раздраженный этими обстоятельствами, Птица пошел осматривать заводские корпуса.

Под солдатскими ботинками хрустела щебенка. Гулкое эхо шагов разносилось по территории комплекса. Но на многие километры вокруг не наблюдалось и не чувствовалось ни одной живой души.

Подвалы здания были доверху заполнены грязной водой с блестевшей поверху золотисто-масляной пленкой.

Множественные деревянные элементы конструкций прогнили и осыпались трухой. На пожелтевших стенах отслаивался цемент, отчего они походили на зубы курильщика.

Наиболее целым выглядел производственный цех: длинное двухэтажное здание с распахнутыми настежь воротами. Побродив по его пустым помещениям, Сергей решил было подняться выше. Но обнаружил, что лестница, ведущая на второй этаж, капитально разрушена. Балки, державшие лестничный пролет, пришли в негодность, и бетонные ступеньки обвисли на стальных нитях арматуры.

Однако, выйдя на улицу и осмотрев здание вокруг, Сокольских увидел желоб элеватора, по которому торфобрикет когда-то скатывался на погрузку. Желоб был довольно широким; начинаясь от земли, по склону в тридцать пять градусов он уходил в недра верхнего этажа. Расставив ноги лесенкой, словно лыжник, взбирающийся на гору, Сергей осторожно поднялся наверх.

Здесь оказалось побогаче, чем внизу. По углам были свалены тяжелые ржавые агрегаты неясного предназначения. В одном из подсобных помещений нашлись дырявые жестяные носилки, прохудившееся ведро и пожарный багор с трухлявой ручкой красного цвета.

Единственным помещением с сохранившейся дверью оказался кабинет главного инженера. Здесь чудом уцелело даже оконное стекло; правда, столь грязное от пыли и копоти, что оно практически не пропускало света. В углу комнаты расположился старинный письменный стол. Его вывернутые ящики валялись тут же на полу.

Любопытство Сергея привлекла настольная лампа, стоявшая здесь с тех самых, уже давно минувших дней. Огрызок проводки жалко торчал из покрытого ржавой плесенью корпуса. Вместо абажура вокруг лампочки была закручена газета.

Птица прикоснулся к ней. Бумага моментально рассыпалась в сухие клочья, и пальцы Сергея, пронзив воздух, стукнулись о мутное стекло лампочки. Тонко задрожала оборванная вольфрамовая нить.

И вдруг лампочка вспыхнула желтоватым светом – во все положенные ей шестьдесят ватт. Сергей так и замер. Обалдело раскрыв рот, он смотрел на это чудо, словно оно могло исчезнуть так же внезапно, как и появилось.

Этого не могло быть просто потому, что не могло быть в принципе! Через минуту он отвел глаза от светящейся груши и внимательно осмотрел светильник. Ничего особенного, старая послевоенная рухлядь. Дизайн конца 50-х годов. На всякий случай потрогав огрызки проводов, Сокольских проверил корпус на наличие батареек. Естественно, там их не было. В прозрачном цоколе покачивалась оборванная спираль, однако это не мешало лампе испускать столь привычный мягкий желтый свет.

Сокольских осторожно прикоснулся к стеклу и несколько раз стукнул по нему пальцем. Свет потух.

Через полчаса выяснилось следующее: лампа, будучи вывернутой из патрона, горела сама по себе. Конструкция светильника никакой роли в этом не играла. Свет появлялся от прикосновения к стеклу. Лампа абсолютно не нагревалась и, в отличие от своих обычных «подруг», тухла сразу же после серии коротких постукиваний. Контакт при этом должен был быть произведен именно кожей пальцев. На алюминиевую ложку, ткань и дерево лампочка не реагировала.

Вдохновленный этими открытиями, Сергей аккуратно замотал чудесный предмет в мягкую тряпку. Потом уложил ее в пустую консервную банку и спрятал находку в рюкзак.

Проанализировав пройденный путь, вспомнил дома в Припяти: ведь там он расколол несколько похожих ламп. Но те в руках не светились. Значит, таким свойством обладали далеко не все электрические предметы. Здесь же, на заброшенном заводе, это была первая целая попавшаяся ему лампочка.

Профессиональная память бывшего электрика цепко хранила все встреченное на пути электрооборудование.