Время прощать

Когда прошел год, Агнесс стала улавливать в их разговорах странные нотки. Клаудия словно бы в чем-то подспудно обвиняла мужа, а он оправдывался. Однажды она ни с того ни с сего спросила у Агнесс, рассказал ли ей Эндрю о смерти Ричарда и Джеймса. У той замерло сердце.

– Нет. Я попросила его ничего мне не говорить.

– Ну конечно! – Клаудия нервно рассмеялась. – Если бы это было правдой и если бы это было важно, он бы настоял на том, чтобы ты его выслушала, ведь так?

Агнесс не нашлась, что ответить.

За первый год совместной жизни Клаудии и Гарольда запасы наличных существенно истощились. Однажды в конюшне остались всего три лошади, потом две, потом и они были проданы. Клаудия уволила последних работников конезавода. Поскольку некоторые из них служили семье Бергстром не одно десятилетие, Агнесс позаботилась о том, чтобы они получили выходное пособие, позволяющее год продержаться без работы. Не имея собственных средств, она продала для этого кое-что из старинной обстановки пустующих спален. Предметы выбирала наобум, стараясь не думать о том, что та или иная вещь может быть дорога Бергстромам как память. Теперь поместьем управляли не Бергстромы, а Миддены. Точнее, они его разрушали.

Распродавая семейные реликвии покойного мужа, Агнесс чувствовала себя ужасно, но выбора у нее не было. Она стала часто наведываться в антикварный магазин и однажды встретила там Джо – профессора истории из Уотерфордского колледжа. Помогая хозяину лавки оценивать изделия, он очень хвалил вещи, которые приносила Агнесс, и однажды предложил угостить ее обедом в обмен на рассказ о том, где она добывает такую красоту. Она согласилась. Узнав о ее проблемах, Джо пообещал свести ее с антикварами из Нью-Йорка, которые смогут платить ей за вещи гораздо больше, чем она выручает за них в Уотерфорде. Агнесс так обрадовалась, что даже обняла его. Он засмеялся и неловко похлопал ее по спине.

Вскоре Клаудия и Гарольд стали продавать с аукциона землю. Агнесс боролась за каждый акр… Напрасно: супруги каждый раз напоминали ей о том, что другого источника дохода у них нет.

– Постарайтесь, чтобы это был последний участок, который ушел с молотка, – умоляла она их. – Разместите деньги с умом и живите на дивиденды. Экономьте.

Ее увещевания игнорировались. Когда она попросила Клаудию, чтобы та предложила Сильвии вернуться, ответ был резким, даже гневным:

– Мне не нужна ничья помощь! Особенно сестры, которая меня ненавидит!

Агнесс поняла, что действовать придется самой, иначе от поместья совсем ничего не останется. Она старалась ради Ричарда и ради Сильвии: чтобы та однажды смогла вернуться домой, нужно было этот дом сохранить. Итак, Агнесс собрала все документы, какие остались. Джо нашел хорошего юриста, который переписал бумаги на имя Сильвии, чтобы, пока она жива, уцелевшую часть земли никто не мог продать. Агнесс заменила старые бумаги новыми, ругая себя за то, что не додумалась сделать это раньше.

Начался третий год, а продавать Мидденам уже было нечего. Агнесс спасла участок, граничащий с лесом, территорию, по которой протекал ручей, северный и западный сады. Внезапно выяснив, что все это принадлежит Сильвии, Клаудия и Гарольд обвинили в своем разочаровании мистера Бергстрома, а невестку даже не заподозрили. Кроме самой Агнесс, Джо и юриста, никто не узнал, какую роль она сыграла в этом деле.

Безудержное веселье, царившее в доме до сих пор, резко стихло. Уволили последних слуг. Между мужем и женой начались ссоры. Агнесс посвятила все свое время фруктовому саду. Его урожай стал для нее единственным источником дохода, если не считать процентов от вложений, которые, как она говорила Мидденам, сделал мистер Бергстром. Ей верили на слово.

О том, что Эндрю в свое время пытался ей что-то сообщить, Агнесс почти забыла, но однажды Клаудия рассказала, из-за чего они поссорились с Сильвией: младшая сестра объявила старшей, будто в смерти Ричарда и Джеймса виноват Гарольд.

– Как ты считаешь, это может быть правдой? – отчужденно спросила Клаудия.

– Не знаю, – ответила Агнесс, хотя про себя подумала: «Эндрю не стал бы нас обманывать, да и Сильвия вряд ли опустилась бы до клеветы».

Теперь она поняла, почему ее младшая золовка покинула Элм-Крик. Ей и самой захотелось уехать, вот только куда? Не имея законченного образования, она не могла зарабатывать себе на жизнь. Родители отвернулись от нее, а просить помощи у филадельфийских знакомых не позволяла гордость. Гибнущее поместье оказалось для Агнесс ловушкой, и она не знала, как выбраться.

Ночью ее разбудили крики Клаудии и плач Гарольда. Она наконец-то задала ему вопрос, и он ответил правду. Агнесс, как маленькая девочка, натянула на голову одеяло, но шум ссоры все равно долетал до ее ушей.