Время прощать

– Отлично. Сначала о двух маленьких, пятипроцентных, долях наследства: давайте заплатим все, что причитается церкви, положим долю Энсила в доверительный фонд, пока со временем не выяснится, что следует с ней делать. Оставшиеся девяносто процентов разделим на три части: треть – Летти Лэнг, треть – Гершелу Хаббарду, треть – Рамоне Дэфо. Предположим, на уплату налогов уйдет пятьдесят процентов, тогда каждый из трех получит приблизительно три и шесть десятых миллиона. Это гораздо меньше, чем хочет каждый из них, но гораздо больше, чем он получит, если выиграет противная сторона. Что вы об этом думаете?

– Уверен, церковь возражать не станет, – заметил Джейк.

– Но в этом случае мы вроде бы остаемся ни с чем, ваша честь, – подал голос Зак Зейтлер, адвокат детей Гершела.

– Так же, как и мы, – поддержал его Джо Брэдли Хант, адвокат детей Рамоны.

– Разумеется, – согласился судья Этли. – Но разумно предположить, что дети тоже получат немалую выгоду при таком раскладе. На их родителей прольется золотой дождь. Конечно же, что-то просочится и на детей. Вы можете заранее оговорить, что определенная часть полученного будет положена на их доверительные счета. Впрочем, это просто предложение.

– Может быть, – произнес Зейтлер, стреляя глазами по сторонам, словно боялся, что остальные адвокаты сейчас вцепятся ему в глотку.

– Интересно, – пробормотал Ланье. – Думаю, мои клиенты согласятся подумать об этом.

– Вероятно, мои тоже, – подхватил Стиллмен Раш.

Его честь, пожевав многострадальный черенок своей трубки, взглянул на Джейка, который томился в недоумении – он не ожидал такого подвоха. Судья не предупредил об импровизированном совещании по поводу сделки, и он не догадывался, что его старый приятель собирается выложить на стол такие карты.

– Джейк? – обратился к нему судья.

– У всех вас имеются копии письма Сета Хаббарда, присланного мне вместе с завещанием и последними распоряжениями. Он дал весьма четкие указания. Его намерения в отношении двух своих взрослых детей изложены яснее ясного. Предлагаю всем еще раз перечитать его письмо и завещание. Я представляю интересы завещателя и имею недвусмысленный приказ. Моя задача – исполнить последнюю волю мистера Хаббарда и проследить за тем, чтобы его дети не получили ничего. У меня нет выбора. Я не буду участвовать ни в какой компромиссной сделке.

– Не хотите ли вы обсудить это со своей клиенткой? – подсказал Стиллмен.

– Мой клиент – завещание, которым управляет администратор, мистер Квинс Ланди.

– Я говорю о Летти Лэнг.

– Но я не представляю интересы Летти Лэнг. У нас общие интересы – привести в исполнение собственноручно изложенную волю мистера Хаббарда, но я не ее адвокат. И я довел это до сведения всех, особенно до ее сведения. Как заинтересованная сторона, Летти Лэнг имеет право нанять собственного адвоката, что она уже попыталась сделать, но адвокат угодил в тюрьму.

– Я даже немного скучаю по старине Букеру, – заметил Уэйд Ланье, чем вызвал несколько робких смешков.

– Хочу, чтобы всем было ясно: я – не ее адвокат, – настойчиво повторил Джейк.

– Разумеется, Джейк, технически – нет, но в настоящий момент ты имеешь на нее большее влияние, чем кто-то другой. Черт возьми, ее дочь служит у тебя помощницей, или секретаршей, или кем там еще.

– У меня много кто служит.

– Не хотите же вы сказать, Джейк, – вступил Уэйд Ланье, – что, если сейчас пойдете и скажете, что Летти может через два месяца – да что там, через две недели! – получить три миллиона, она не ухватится за такую возможность?

– Я не знаю, что она сделает. Летти – женщина гордая и оскорблена отношением к ней в обществе. И она ждет своего часа в суде.

– Три миллиона могут смягчить горечь оскорбления, – заметил Ланье.

– Вероятно, но я на компромисс не пойду. Если суд пожелает, я могу отказаться от обязанностей адвоката по утверждению наследства, но пока этого не произошло, я не уполномочен принимать никаких условий сделки.

Судья Этли снова раскурил потухшую трубку и выпустил клуб дыма, потом оперся локтями о стол.

– Джентльмены, думаю, он прав. Если будет доказано, что завещание действительно, то есть если присяжные поверят, что мистер Хаббард был в здравом уме и не испытывал на себе недолжного влияния, составляя его, у нас нет иного выбора, кроме как исполнить условия завещания. Это очевидно. Взрослые дети не получат ничего.

«Может, и так, – подумал Уэйд Ланье, – но вы не знаете того, что знаю я. Вы не видели завещания Айрин Пикеринг. Не знаете, что миз Летти Лэнг имеет опыт внедряться в частную жизнь своих работодателей. И когда жюри услышит и увидит это, со взрослыми детьми мистера Хаббарда все будет в порядке».