Время прощаться

У меня возникло ощущение, что он что-то скрывает. Я не удивился: никто не стал бы выбалтывать семейные тайны начальства, если хотел сохранить работу!

– Она еще что-нибудь говорила? – допытывался Донни.

– Она упомянула о том, что хотела бы отвезти Дженну в безопасное место.

– Похоже, она вам доверяет, – сказал Донни. – А как к этому относится ваша жена?

– Моя жена умерла, – отвечает Гидеон. – Невви – единственное, что у меня есть… было…

Я остановился, когда мы подошли к огромному сараю. Пять слонов томились в заточении, толпились, похожие на грозовые тучи; от их негромкого ропота у нас под ногами дрожала земля. Меня охватило совершенно жуткое чувство, что они понимают каждое произнесенное нами слово.

Мне вспомнился Томас Меткаф.

Донни повернулся к Гидеону.

– Кто, по вашему мнению, мог желать Невви зла? Из людей?

– Слоны – дикие животные. Они не домашние любимцы. Что угодно могло произойти.

Гидеон протянул руку к металлическим прутьям забора, когда одна из слоних просунула через них свой хобот. Она понюхала его пальцы, потом подняла камень и швырнула мне в голову.

Донни засмеялся.

– Верджил, только посмотри! Ты ей не нравишься.

– Их нужно кормить.

Гидеон скользнул за заграждение, и слоны затрубили, понимая, что сейчас последует.

Донни пожал плечами и продолжил путь. Интересно, я один заметил, что Гидеон так и не ответил на заданный вопрос?

– Абби, уходите! – кричу я. По крайней мере, мне кажется, что я кричу, потому что язык мой раз в десять увеличился в размере. – Я же сказал вам, что не пью.

Формально именно сейчас я не пью. Я уже пьян.

Но хозяйка продолжает стучать, а может, это отбойный молоток? Что бы то ни было, стук не прекращается, поэтому я с трудом поднимаюсь с пола, где, по всей видимости, и отъехал, и рывком открываю дверь в кабинет.

С трудом получается сфокусировать взгляд, но передо мной стоит явно не Абби. Гостья ростом всего полтора метра, на шее голубой шарф – в нем она похожа на Айседору Дункан или веселого снеговика Фрости.

– Мистер Стэнхоуп? – спрашивает она. – Верджил Стэнхоуп?

На письменном столе Томаса Меткафа стопки бумаг, испещренные крошечными символами и цифрами, больше напоминающими код. Еще лежит схема – нечто похожее на восьмиугольного паука с сочлененными ручками и ножками. Я в старших классах учился неважно, но мне этот рисунок напомнил уроки химии. Стоило нам войти, как Меткаф поспешно убрал бумаги. Он весь в поту, хотя на улице на самом деле не так уж и жарко.

– Они исчезли! – возбужденно воскликнул он.

– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы их найти…

– Нет, нет. Мои записи.

Возможно, на тот период своей карьеры я не настолько часто выезжал на место происшествия, но все равно мне показалось странным, что человек, у которого пропали жена и ребенок, больше печется о каких-то бумажках, чем о живых людях.

Донни посмотрел на громоздящиеся на столе стопки бумаги.

– А разве это не они?

– Разумеется, нет, – отрезал Меткаф. – Естественно, я говорю о записях, которых здесь не хватает.

Бумаги представляли собой таинственную последовательность цифр и букв. С одинаковым успехом это могла быть как компьютерная программа, так и код сатанистов. Такие же надписи я ранее видел на стене. Донни посмотрел на меня и удивленно приподнял бровь.

– Большинство людей больше бы беспокоились о своей пропавшей семье, особенно учитывая то, что ночью слон убил человека.

Меткаф продолжал тщательно просматривать стопки бумаг и книги, передвигать их справа налево, мысленно отмечая наличие.

– Поэтому я тысячу раз говорил ей, чтобы не водила с собой Дженну в заповедник…

– Дженну? – переспросил Донни.

– Мою дочь.

Донни не решался задать следующий вопрос.

– Вы с женой часто ссорились, не так ли?

– Кто вам такое сказал? – усмехнулся Меткаф.

– Гидеон. Он сказал, что вы вчера обидели Элис.

– Я ее обидел? – снова хмыкнул Томас.

Я шагнул вперед, как мы с Донни и договаривались.

– Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашей ванной?

Меткаф жестом указал мне на небольшую комнатку дальше по коридору. Внутри на стене в треснувшей раме висела газетная вырезка (уже пожелтевшая, с загнувшимися краями) о заповеднике. Там же была и фотография Томаса с улыбающейся беременной женщиной, а за их спинами маячил слон.

Я открыл аптечку, пошарил на полочке: пластыри, антибиотики местного действия, антисептики, жаропонижающие и болеутоляющие. Там же стояли три флакончика с лекарствами, все только начатые, на каждом написано имя Томаса. Прозак, абилифай, золофт. Антидепрессанты.

Если сказанное Гидеоном о смене настроения правда, можно предположить, что Томас принимает лекарства.

На всякий случай я спустил воду в унитазе, а к тому времени, когда вернулся в кабинет, Меткаф уже расхаживал по периметру комнаты, словно тигр в клетке.

– Не хочу, детектив, учить вас работать, – сказал он, – но я пострадавшая сторона, а не сторона, совершившая преступление. Она сбежала с моей дочерью и делом всей моей жизни. Может быть, вам стоит заняться ее поисками, а не мучить меня допросами?

Я шагнул вперед.

– А зачем ей красть ваш труд?

Он опустился в стоящее у стола кресло.