Время расставания

— Держите! — воскликнула Камилла, бросая манто на руки секретарши, и устремилась к лестнице. Эвелина не отставала от мадемуазель Фонтеруа.

У Камиллы сердце выскакивало из груди. Двумя неделями ранее она оставила секретарю «Союзпушнины» послание для Сергея. Она сообщила, что у нее есть некие проблемы с поставками и что ей просто необходимо поговорить об этом лично с месье Волковым. Секретарша, умилившись тому, что француженка неплохо изъясняется по-русски, пообещала, что она постарается разыскать Сергея Ивановича как можно быстрее, однако в настоящий момент его нет в Ленинграде, а точная дата его возвращения неизвестна.

Камилла почти пробежала по «галерее предков» и толкнула дверь своего кабинета. Когда Эвелина соединила мадемуазель Фонтеруа с абонентом, та сделала секретарше знак закрыть дверь. Она сконцентрировалась на том, чтобы, как просил ее Сергей, не называть никаких фамилий и имен. Волков предупреждал свою любовницу, что, если она когда-нибудь будет звонить ему в СССР, то должна быть максимально осторожна.

— Это ты? — спросила Камилла.

— Да.

Она закрыла глаза, испытывая немыслимое облегчение.

— Ты разыскивала меня, — продолжил мужчина. — Я думаю, что проблемы вовсе не с пушниной. Что-то случилось?

— Ты можешь говорить?

— Да.

— Речь идет о моем брате. Он — журналист. Он был арестован в Будапеште приблизительно три недели тому назад, во время восстания. У нас нет от него никаких вестей. Мы думаем, что это страшное недоразумение, ты понимаешь меня? Моя мама спрашивала, не мог бы ты нам помочь.

— Но почему она подумала обо мне? Она что, в курсе событий?

Камилла молчала, нервно теребя телефонный провод. Как отнесется Сергей к ее словам? То, что она ничего не рассказала о Леоне своим родным, оскорбит его или, что еще хуже, разозлит?

— Нет.

Теперь молчали на другом конце линии. Камилла нагнула голову, прижала пальцы к вискам.

— Ты меня слышишь? — спросила она, опасаясь, что Сергей может повесить трубку. Женщина закрыла глаза и напрягла слух, пытаясь услышать его дыхание. В трубке раздавалось легкое дребезжание.

— Не вижу, чем бы я мог тебе помочь. Я не имею никакого отношения к венграм.

— Но у тебя есть связи… Ты, конечно же, знаешь тех, кто мог бы навести справки и освободить Максанса. Ты должен нам помочь, я прошу тебя… Моя мать с ума сходит… — добавила Камилла, раздражаясь от того, что ей приходится выступать в роли просительницы.

Молчание Максанса теперь беспокоило его сестру так же, как и мать. Газеты публиковали фотографии зданий, подвергшихся бомбардировке, танков, разрушенных баррикад. Говорили о сотнях убитых, тысячах раненых. В Париже стихийная демонстрация протеста прошла мимо Дома Фонтеруа в сторону церкви Мадлен.

— Я прошу тебя… Он — твой двоюродный брат.

— Я подумаю, чем смогу помочь, — сухо сказал Сергей. — Но ничего не обещаю.

— Спасибо…

Камилла кусала губы. Что еще сказать ему? Вопросы роились у нее в голове. Что происходило с ним после того, как они расстались? Он все так же разрывается между Ленинградом и Сибирью? Он изменился? Еще никогда молодая женщина не чувствовала себя настолько нерешительной.

— Я даже не спросила, как у тебя дела, — наконец робко произнесла она.

— Все хорошо. А у тебя?

— И у меня все хорошо.

«С ума сойти, как же мы легко врем, когда становимся взрослыми!» — подумала Камилла.

— Я буду держать тебя в курсе событий. Если у меня появятся новости, сразу же сообщу. До свидания.

— Сергей, я…

Но связь уже прервалась.

Камилла медленно положила трубку, она только теперь отметила, что во время разговора стояла. Мадемуазель Фонтеруа села в кресло, она была совершенно опустошенной, как будто ей пришлось принять тяжелый бой. Все ее тело сотрясала нервная дрожь. Впервые за долгие годы Камилла услышала серьезный и спокойный голос Сергея и тут же поняла, как остро ей его не хватает. Женщина даже задохнулась от душевной боли.

Сергей раздраженно постукивал пальцами по столу, его взгляд был прикован к массивному телефонному аппарату, который возвышался на зеленом сукне, как некий доисторический монстр. Как только он получил послание от Камиллы, он тут же догадался, что случилось нечто серьезное, и удивился своей реакции.

Сначала его захлестнул страх, он даже не думал, что может так бояться за нее, а после того как эмоции поутихли, Сергей испытал неприятное чувство беспокойства и бессилия. Не было ли это неопровержимым доказательством того, что он не забыл Камиллу Фонтеруа и что молодая особа, с которой он встречался последние восемнадцать месяцев, ничего для него не значила?