Время собирать камни

Тоня сидела за столом, когда в дверь постучали. Виктор вышел и через минуту вернулся с охотником. Женька поздоровался, задержал взгляд на заплаканном Тонином лице.

— Извиняюсь, я не вовремя? — спросил он, топчась на месте. От его сапог на полу остались две лужицы, и Тоня подумала, что надо будет протереть пол, но потом вспомнила, что уже не надо.

— Нет-нет, Женя, все в порядке, — торопливо сказала она. Мысль о том, что мужичок уйдет и они опять останутся вдвоем с Виктором, испугала ее. — Вы что-то хотели…

— Да нет, я спросить только — может, помочь чем? А то, думаю, уезжают люди сегодня, собраться им когда… Времени-то уж почти и не осталось. Во сколько машина-то приедет?

— Вечером, в пять, — отозвался Виктор, складывая в коробку какие-то документы.

— Ну, вот видите! Давайте я помогу чем-нибудь. Может, шкафчик там разобрать или еще чего…

— Спасибо, Женя, — благодарно сказала Тоня. — Мы уже сами почти все сделали. Вот только… Женя, если вы мне рецепты своего печенья чудесного дадите, я вам буду очень, очень благодарна.

— А, рецепты! Да что ж рецепты? Ерунда, ей-богу, скажу, конечно. А лучше бумажку какую дайте, я и запишу.

— Да, да, сейчас найду листок… Садитесь к окну. Только осторожнее, тут на газете осколки лежат, у нас… у нас зеркало разбилось.

— Ничего, я подвину. В общем, записывайте, Антонина Сергеевна.

Тоня достала ручку и бумагу и присела напротив охотника. Она почувствовала себя гораздо лучше. В мужичке, несмотря на его нелепую внешность, чувствовалась такая уверенность, которая действовала на нее успокаивающе.

— Значит, первое, то, которым в последний раз угощал. Оно с гречишным медом.

— А, так вот почему такой привкус был!

— Угу, от меда. Кстати, у Степаниды Семеновны полный поднос дома стоит, забыл захватить, а то угостил бы вас.

— Я все равно к ней попрощаться зайду, — грустно улыбнулась Тоня, — так что если захотите — угостите. Вещи вот только соберу и зайду.

— Ну и славно. Значит, мед берете и масло и все вместе в кастрюльке на паровой бане подогреваете…

Сашка вышел из комнаты, когда остальные еще сидели за столом, и накинул теплую куртку. Когда он натягивал сапоги, в коридор выглянул Колька.

— Ты чего второе не доел? Мать обиделась.

— Да дело у меня одно есть…

— Какое дело?

— Да пустяковое.

— Какое пустяковое?

— Коль, ты иди, а? — попросил Сашка. — Не грузи меня сейчас. Сказал — дело, значит, дело.

Колька внимательно взглянул на брата, и блеск в глазах Сашки ему не понравился.

— Сань, ты че задумал?

— Да так, — усмехнулся Сашка, застегивая молнию на куртке, — попрощаться хочу кое с кем.

— Сдурел, что ли? С кем попрощаться? С Чернявскими?

— А хоть бы и с ними!

— Все, Сань, кончай блажить, раздевайся…

— Коль, отвали. Не твое дело. Ну могу я приколоться напоследок, а? Нет, скажи, могу? Вот я и пошучу, как Чернявский пошутил. Вот я и поприкалываюсь. А ты иди, компот допивай, а то мать и в самом деле обидится.

— Да что у тебя за приколы такие? — Колька покраснел в темноте, но Сашка не увидел. — Ты вот что, раздевайся и топай домой. Чтобы не делал этого, ясно?

— Ты о чем? — весело удивился Сашка. — Чего не делал?

— Того, что задумал. Дай им уехать спокойно. Юлька сама виновата.

Сашка шагнул к брату и схватил того за грудки.

— Да в чем же, Коленька, она виновата? В том, что этот козел…

Колька без труда оторвал руки Сашки и крепко сжал их.

— Сань, возвращайся домой, — неожиданно спокойно произнес он. Сашка пыхтел, пытаясь вырваться, но Колька держал его крепко. — Иди давай, не дури. Пожалуйста.

Сашка расслабился, хитро взглянул на брата, и Колька выпустил его.

— Значит, сам хочешь? — спросил Сашка. — Ну давай, давай.

— Что ты выдумываешь? Ничего я не хочу!

— А то я не знаю. Ну, давай, флаг тебе в руки…

Он махнул рукой и открыл дверь в комнату. Кольку обдало волной теплого воздуха — мать час назад затопила. Он постоял, потоптался минуту и наконец принял решение. Не раздумывая больше, оделся и вышел наружу.

Яблони в большом почтальоновом саду, который он никак не мог привыкнуть называть садом Чернявских, стояли в инее. Колька провел рукой по одной ветке, и на руке остался белый след. Перед крыльцом замедлил шаги, остановился в нерешительности. Постоял, обдумывая то, что собирался сделать, и толкнул дверь. Как он почему-то и ожидал, она была открыта. Ну что ж, ему везет. Колька усмехнулся и тихо вошел внутрь.

Вторая дверь открылась с тихим скрипом, но никто не выскочил навстречу. Собираются, конечно, догадался он, заняты делом. Ничего, сейчас придется сделаеть небольшой перерыв. Он остановился у двери, прислушиваясь к голосам, звучащим из зала. Мужской, высокий, был явно не Витькин, но какой-то знакомый. Охотник! Чертов охотник! Колька задумался, и в этот момент ему сзади на плечо легла чья-то рука…

Прокофьев опустил трубку и вычеркнул три фамилии. Хорошо, что он догадался посмотреть районы прописки, которые у некоторых совпали, а то так и обзванивал бы по четыре раза одни и те же столы. Так, теперь седьмая фамилия… Господи, где ж такой район?

Он прижал трубку к уху, слушая длинные гудки. На пятом раздался негромкий щелчок.