Время собирать камни

— Это как водится, — согласился Капица. — Ну и что тут со следами, а?

— Есть следы, но вроде не от ботинок жертвы. Теперь сверять надо с обувью свидетелей и всех остальных.

— Понятненько, понятненько. А заключение по трупу когда будет?

— Степан Иванович, сами все знаете — когда Данилов проспится, тогда и будет, — проворчал один из ребят.

— Знаю, знаю, я уж так спросил, для беседы. Общаться не с кем, вот беда! Хоть язык об забор чеши!

Капица прошел по тропинке и вышел за калитку. На него налетели со всех сторон.

— Степан! Степа-ан! Что ж такое творится? Говорят, Глафира повесилась?

— Петька, что ль, уделал-то ее?

— Да ну тебя, дура, какой Петька?! Любовник ее, мужик из этого дома!

— Да что вы, товарищи, глупости говорите! Замерзла она, я сама видела — рука синяя-синяя. Так ведь заморозки какие нынче ударили — немудрено! У меня картошка в погребе — и та померзла!

— Картошка у тебя, Ирина Ивановна, всю жизнь гнилая была, — раздался язвительный старческий голос, — ты на погоду-то не греши.

— Как гнилая?! Ты, что ль, Лизавета, напраслину возводишь? Да моей картошки…

Капица осторожно пробрался между бабами, присел в сторонке на бревне и достал сигареты. У калитки старухи уже вовсю скандалили, а между ними суетились юркие ребятишки. Участковый с наслаждением затянулся, и тут рядом с ним на бревно опустилась тетя Шура.

— С добрым утром, Степан Иванович!

— День на дворе давно, — отозвался Капица. — И не больно-то добрый.

— Глафира Рыбкина повесилась, говорят?

— Похоже на то.

— Ой, прости, господи, нас, грешных, — перекрестилась тетя Шура. — Совесть, что ли, замучила? Хотя не похоже. А может, все же раскаялась…

— Ты мне, Шур, вот что скажи: вчера слышала чего? — перебил размышления тети Шуры участковый.

— Нет, Степан Иванович, не слышала, — покачала головой женщина. — Ко мне сегодня мои должны приехать, так я до полночи готовила да убиралась. Нет, ничего не слыхала.

— Может, в окно видела?

— Да какое окно, ты что? Где мое окно, и где почтальонов дом! Я ж его и захочу, не разгляжу, с моими-то глазами. Он весь деревьями вокруг оброс!

Народ постепенно начал расходиться. Некоторые попытались выведать у Капицы, что случилось, но участковый отмалчивался, а если отвечал, так говорил то, что все сами знали: нашли тело Рыбкиной на яблоне в саду у новых хозяев почтальонова дома. А больше ничего не известно. Последними покрутились около дома ребятишки, но и те в конце концов разбежались. Тетя Шура поднялась.

— Пойду я, Степан Иванович, зайду к Чернявским. Можно?

— Да почему нельзя, можно, конечно. Слушай, Шур, а что там за отроки около забора?

Тетя Шура вгляделась в две фигуры, стоявшие возле калитки.

— Вроде бы орловские, — неуверенно сказала она.

— Рысаки, что ли? — хмыкнул Капица.

— Сам ты рысак. Ну точно, орловские, как их… Данила и… Сонька, что ли? Нет, Лизка! Точно, Данила и Лизка. Ну, бывшего Григорьева дома хозяева. Не сами, понятно, а дети их.

— Это у которых бабку сюда ее сын поселил? — вспомнил участковый.

— Вот-вот. А сам детей на все лето присылает. И на выходные тоже. А тебе какой интерес?

Капица наморщил лоб, вспоминая. Что-то там такое ему рассказывали про старшую Орлову… Значит, она и зимой в Калинове будет жить… Что ж ему говорили-то про нее, а? Внук старший у нее красивый парень, в девчонка так себе, хилая. И косички на голове дурные, штук сто, а то и больше.

Разглядывая младших Орловых, Капица решил уточнить, что же было не так с их бабушкой.

— Ладно, побреду, — махнула рукой Шура. — Может, Тоне что нужно…

Участковый тоже встал, выкинул сигарету и направился к белому каменному дому, стоявшему следом за заброшенным. Стоило опросить всех соседей, а эти были ближними с левой стороны.

Но дома никого не оказалось. В ответ на его стук раздался звонкий собачий лай, и Капица тут же вспомнил хозяйку, которую видел как-то садившейся в машину с тремя зверюшками, которых язык не поворачивался и собаками-то назвать. «Ладно, вечерком подойду», — решил он и направился к дому на другой стороне улицы.

Через двадцать минут он вышел оттуда со странным ощущением. Орлова-старшая спокойно отвечала на его вопросы, но у Степана Ивановича осталось ощущение, что женщина многого недоговаривает. А своим ощущениям Капица привык доверять. Да и вообще странная какая-то оказалась эта Ольга Сергеевна. Говорит правильно, даже слишком, держится отчужденно, вопросов не задает… Другая бы на ее месте все жилы из него вытянула — конечно, шутка ли, труп по соседству! А она — ни словечка. Может, конечно, внуков отправила на разведку, кто ее знает.

Да и про сына отвечает неохотно. Хотя вроде бы ей есть чем гордиться: дом для нее купил, сделал все как полагается. Странно все, очень странно…

Двадцать лет назад

Витька был доволен собой. Вчера на костре все получилось, как он хотел. Все-таки дар убеждения — великая вещь, правильно отец говорит! Теперь его смущало только одно: Женька, которая неожиданно воспротивилась его плану, вдруг предложила обратиться к Андрюхе, чтобы рассудить их. Когда она так сказала, Витька даже опешил.