Время собирать камни

– Правильно, правильно. Только не клинику, а центр, и не больные, а клиенты. Мы стараемся быть очень, очень аккуратными в формулировках. Поймите, если вы решили, что у нас просто частная психушка, то ошиблись. Решили, решили, я же вижу. Но это не так. Мы имеем дело в основном с творческими людьми – актерами, писателями, деятелями шоу-бизнеса, наконец. И многие из них, естественно, нуждаются в сочетании отдыха с… ненавязчивой психологической помощью, скажем так. Нуждаются именно в помощи, заметьте, а не в лечении. Поэтому у нас клиенты свободно передвигаются по территории и могут уехать в любой момент. Если хотите, у нас тут… санаторий, только с поправкой не физического, а душевного здоровья.

– Тогда с чего родители Белозерцева решили, что их сын никуда не уезжал отсюда?

– Потому что он действительно не уезжал. Понимаете, Андрей для нас довольно необычный клиент. Я даже говорю не столько о финансовой стороне вопроса, потому что его родители оплачивают отдых сына полностью, сколько о, так сказать, психологической. Люди с биографией Андрея в подавляющем большинстве не признают, что им нужно… некоторое, скажем так, содействие в том, чтобы вернуться к привычному образу жизни. И в этом плане Андрей является исключением. Он очень последовательно проходит все предписанные процедуры, что отражено в наших записях.

– Вы хотите сказать, они у вас с собой? – недоверчиво спросил Коломеев.

– Конечно. Кроме того, должен вам сказать, что родители Андрея являются моими хорошими друзьями, и само собой разумеется, что, когда Андрюша пришел к нам, он оказался именно под моим наблюдением. Вообще, я веду целую группу клиентов, но Андрея контролирую каждый день. Контролирую в плане выполнения предписаний и его душевного состояния… Поверьте мне, на протяжении последних двух недель он не покидал территории центра, что, как я сказал, подтверждают данные о проведенных процедурах. Какие числа вас интересуют?

– Артем, ты будешь медперсонал опрашивать, а я охранников и уборщиц, – мрачно сказал Коломеев помощнику после беседы с доктором.

– Вы думаете, врач врет?

– Врет или нет, но дело дрянь. Коровин, адвокат Белозерцева, мечется, как свинья перед тем, как ее зарежут. И небезуспешно, должен сказать. Все уже опротестовали, что возможно, разве что на моральный ущерб не подали.

– А чего они опротестовывают? Задержание, что ли?

– Не спрашивай. Мне уже шеф по телефону мозги прочистил по этому поводу. Герой войны, мать его! Плохие у меня предчувствия по поводу нашего фигуранта. Ладно, давай работать…

Некоторое время спустя с копиями страниц из медицинской карты и записанными показаниями персонала Коломеев и Артем выходили из центра. Настроение у обоих было подавленное: не менее пяти человек показали, что Андрей Белозерцев находился на территории реабилитационного центра в момент совершения обоих преступлений. Коломеев заподозрил, что он все-таки покидал больницу вечером, когда его никто не видел, но у входа дежурил охранник, а комната Белозерцева находится на третьем этаже. Вылезти из окна без риска для жизни невозможно.

– Значит, так, – сказал, закурив, Коломеев. – Либо мы опять промахнулись, либо…

– Либо врут они все, Иван Ефремович, – закончил Артем. – Врач сам признал, что родители Белозерцева – его друзья!

– А еще они лечение оплачивают, – задумчиво проговорил следователь. – Не нравится мне это все, ой не нравится. Но ничего не поделаешь. Ладно, поехали обратно.

В коридоре сидел старший Белозерцев и разговаривал с врачом. «Они что, так и ждали здесь все время?» – удивился Коломеев.

– Я вам еще понадоблюсь? – спросил Белозерцев-старший, поднимаясь.

– Нет, не понадобитесь.

Коломеев окинул взглядом дорогое пальто Белозерцева-старшего и не сдержался:

– Скажите, а как ваш сын вообще в Чечню попал, если не секрет?

– Вы имеете в виду, почему мы его от армии не отмазали? – усмехнулся тот. – Возможности, скажу прямо, позволяли. Только дело в том, что к тому моменту Андрей нас не слушал. Стоит сказать спасибо, наверное, его другу Вите Чернявскому. Понимаете, Андрей был достаточно специфическим мальчиком, и психиатр предупреждал нас с Машей о возможностях… назовем это срывом. Там с родами не все гладко было, а о беременности его родной матери я уж и не говорю, да и наследственность у Андрюши, конечно, не самая благоприятная. Мы с Машей прекрасно все понимали, когда принимали решение об усыновлении. Но некоторых факторов не смогли просчитать.

– А что, сын ушел от вас после того, как узнал обо всем? – заинтересовался следователь.

– Уйти он не мог в силу возраста, ему было всего шестнадцать лет. Ну и потом, он все-таки любил нас с Машей. Но он пытался разыскать биологическую мать, не нашел, в чем-то обвинял нас. М-да, довольно тяжелое было время для меня и Маши… В результате он пошел в армию. А там… Мы долго даже не знали, где он. И когда он вернулся, это был уже совсем другой Андрей.

– Почему же он попал в центр только сейчас? – удивился Коломеев.