Время собирать камни

– Сиди, – осадила дочь тетя Шура. – Дом почитай как неделю куплен, а к нам с тобой Витька рыла не кажет, даром что соседи. Может, и не он вовсе, а однофамилец какой. Вечерком схожу, разведаю. Да, Юляш, сбегай к Любке, я сыр купить забыла.

– Сбегаю, сбегаю, – закивала дочь, – заодно и конфеток Вальке с Васькой подкуплю.

– Балуешь ты их, – проворчала тетя Шура. – Совсем от рук отбились, где хотят, там и колобродят.

Она вспомнила белые вихрастые головенки внучат, мордашки, усыпанные конопушками, и губы ее растянулись в улыбке.

Вечером Тоня возилась на кухне. Старенькая газовая плита была до жути грязная. Поверхность-то ее с конфорками она, конечно, на второй же день отмыла, а вот до духовки руки не доходили. А духовка должна быть отдраена, а то как же в ней готовить? Чем же ее так замызгали…

Проворные Тонины руки в перчатках оттирали противни, дверцу духовки, пол под плитой. Когда очередь дошла до ручек, в дверь постучали.

– Хозяева! Открывайте! Есть кто?

Тоня сняла перчатки и пошла к двери, крикнув на ходу:

– Иду, иду, одну секунду!

Интересно, кто это? Голос, похоже, старческий. Тоня распахнула дверь.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась она с пожилой женщиной, седые волосы которой были забраны в аккуратный пучок.

– Здравствуй, красавица, – несколько удивленно протянула тетя Шура. – Скажи, а хозяин-то дома?

– Нет, хозяин поздно вечером будет. Ой, да вы проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Только мы еще порядок навести не успели, уж извините. Всего пять дней как переехали.

Тетя Шура прошла в дом, оглядываясь по сторонам и пристально рассматривая вещи. Да, при прежних хозяевах, конечно, пошумнее тут было и погрязнее. А эта, с косой, чистоту навела, смотри-ка. Видать, не белоручка.

– Меня Антонина зовут, – обернулась к ней девушка, – можно просто Тоня.

– Ну а меня тетей Шурой зови, как все. А скажи-ка мне, Тоня: муж твой, Виктор, сам из нашей деревни?

– Да, конечно, – кивнула Тоня. – Мы потому здесь дом и купили, что у Вити все детские воспоминания с этим местом связаны. Ну, то есть не именно с домом, а вообще со всей деревней. У него и друзей много было, понимаете?

– Как не понимать, – усмехнулась гостья, – если с моими Юлькой, Сашкой и Колькой твой Витя годов, почитай, пятнадцать подряд каждое лето играл. Выросли вместе, на моих глазах, можно сказать. Что ж не заходит-то твой красавец, а?

– Тетя Шура, я не знаю, – смутилась Тоня. – Понимаете, он сейчас работает допоздна…

– Ладно, ладно, ты не оправдывайся, – махнула рукой старуха, – Витька пусть оправдывается. Ты скажи, как тебе здесь, нравится?

– Нравится, только непривычно, – призналась Тоня. – Ой, тетя Шура, – спохватилась она, – я ведь даже чаю вам не предложила!

– Предложи, предложи, милая моя, вот чайку-то я с удовольствием выпью. Я ведь тебе и вареньица яблочного захватила.

– Спасибо, зачем же вы…

– Да ты не спасибкай, варенье мое все Калиново лопает, даже и те, кто яблочное не особо уважает.

Пока Тоня расставляла на столе тонкие фарфоровые чашки, тетя Шура шелестела пакетиком и наконец выставила на скатерть небольшую баночку, в которой светилось розоватое варенье. В прозрачном сиропе плавали маленькие, аккуратные золотистые дольки, и Тоне сразу же захотелось съесть всю банку.

– Красиво как! – восхищенно сказала она. – А вы мне потом рецепт дадите? Здесь ведь яблок уйма…

– Дам, дам, ты попробуй сначала. Вдруг не понравится? Хотя все мои его съедают быстро, зима начаться не успеет, а уж нет ни банки.

Вскипятив чайник, Тоня разлила по чашкам ароматный черный чай с травами, который Виктор покупал в каком-то маленьком московском магазинчике по невозможной цене. Правда, чай был действительно очень вкусным.

– Тетя Шура, – осторожно спросила Тоня, поставив чайник на середину стола, – а из друзей Виктора здесь кто-нибудь остался?

– Конечно, остался. Да хоть все мои. Юлька – та вообще со мной все лето живет, а Колька с Сашкой в отпуск да на выходные приезжают. Чего тут ехать-то? Час всего от Москвы.

– Это дети ваши?

– Ну да, я ж тебе говорю, они с Витькой пятнадцать лет подряд каждое лето не разлей вода были. Ну, в Москве-то, конечно, не больно приятельствовали, потому как жили в разных концах. Хотя созванивались, конечно. А уж потом, когда постарше стали, Витьку-то твоего родители на лето стали в Болгарии всякие отправлять, да и еще куда подальше. А как дед с бабкой дом свой продали и к Татьяне с Андреем переехали, так и вовсе приезжать перестали. Да и чего: дом-то потом сгорел, на пепелище, что ли, ездить?

Старуха тяжело поднялась и вышла на крыльцо.

– Тетя Шура, – спросила последовавшая за ней Тоня, – скажите, а вон в том доме, соседнем, кто-нибудь живет?

– В Машкином-то? Да нет, заброшенный он. А жалко, дом хороший, добротный. Не чета этому, конечно, но тоже на совесть строили. Там, кстати, Андрюшка жил, тоже Витькин дружок хороший. У них тут вообще большая компания была. Ну да тебе обо всех Витька пускай рассказывает.

– Почему же там сейчас пусто? Случилось чего?