Время собирать камни

На следующий день такой разъезд нас и встретил. Солдаты потянулись за щитами, но Вивант свистнул по-особому, и пятёрка настороженных всадников подъехала к нам. Выглядели они как волчата, пытающиеся рычать как взрослые волки — пятеро подростков лет по четырнадцать, вооружённые луками и плохонькими мечами. О чём-то поговорили с Вивантом, косясь на обоз, и вдруг сорвались с места и с гиканьем унеслись по едва видимой дороге.

— И что ты им сказал? — поинтересовался я у Виванта.

— Правду — улыбнулся тот — Что леди Верона не забыла о своих подданных и отправила своего Хранителя помочь нам. Что мы везём продукты и всякие другие товары, и нужно прислать людей и повозки от каждого рода к главной стоянке, чтобы сразу получить их.

— А главная стоянка — это где?

— Там — неопределённо мотнул головой Вивант.

— И когда мы до неё доберёмся?

Кочевник покрутил головой, что-то прикидывая.

— Пировать можно будет ещё до темноты.

Я тоже глянул на небо. Судя по солнцу, сейчас около двенадцати. Темнеет около девяти, значит ехать часов семь-восемь. Не так уж и много.

Дорога быстро кончилась, и пришлось ехать прямо по степи. Ладно хоть встречающиеся рощи небольшие, да холмы невысокие, а то двигались бы со скоростью черепахи.

Часа в три наскоро перекусили, а как тронулись, слева от колонны появился ещё один разъезд из мальчишек. Короткий разговор с Вивантом, и эти тоже унеслись.

До стоянки главного рода добрались уже часов в семь. Сама стоянка — десятка три шатров, с полсотни повозок, больше напоминающие цыганские кибитки. А ещё удивила многочисленность встречающих — на некотором удалении от стоянки разместились человек триста с несколькими десятками повозок. Почти сплошь женщины и подростки лет двенадцати-четырнадцати. Не спускают с нас глаз, но ни криков, ни разговоров, словно чего-то ждут. Я подозвал Виванта, но тот был спокоен, когда я кивнул на толпу.

— Я велел отправить гонцов на все стоянки, чтобы приехали. Раз эти добрались, то старейшины и главы родов уже точно здесь. Сейчас устроим вас, потом будет пир в честь вашего приезда, а завтра будем делить то, что привезли.

— Вивант, ты что, сдурел? Ты что, не видишь, какие у детей голодные глаза? Я отдал кучу денег, чтобы привезти сюда продукты, а ты предлагаешь пировать, зная, что эти... — я огляделся по сторонам. До основного лагеря оставалось ещё метров пятьсот, но я резко поднял руку, останавливая колонну — Разбиваем лагерь прямо здесь! Повозки с грузами ставить в два ряда в стороне от нашего лагеря, чтобы проще было разгружать — тут я засомневался — Вивант, а если лошадей на ночь отправим в степь — с ним ничего не случится?

— За воровство у нас отрубают руку — сразу понял Вивант.

— Ты не ответил.

— Ну... — Вивант чуть смутился — Времена трудные, да ещё и вы чужаки...

— Ясно. Лошадей оставляем в лагере. Дать им овса, так спокойней будет. Так, — я повернулся к Виванту — ты едешь к своим старейшинам, главам, кто там у вас имеет право распоряжаться, и начинаете раздачу продовольствия прямо сейчас.

Вивант растерялся.

— Но... господин барон, вас ждут, надо встретить, поговорить, пир, уважение...

Меня начала разбирать злость.

— Ты что, начинаешь забывать с кем разговариваешь?! Сейчас наши разобьют лагерь, а через час я сам начну раздавать все товары. Кто больше понравится, тому больше и дам. А ваши главы пусть пируют в своей палатке.

Похоже, такой поворот не понравился Виванту совершенно. Он огляделся по сторонам, словно решаясь, и кивнул.

— Я передам ваши слова, господин барон.

Как всегда и везде, личная заинтересованность перевесила правила приличий и местного этикета, и минут через двадцать прибыло человек пятнадцать мужчин в возрасте. Даже не стали подходить ко мне, а сразу направились к повозкам с товарами. Что меня откровенно удивило, так это организованность делёжки. Главным мгновенно стал Вивант. В окружении старейшин и глав родов подходит к повозкам, достаёт бумаги, что-то читает, короткий спор, и вопрос решён. Несколько громких команд, к выбранной повозке подъезжают несколько повозок кочевников, и толпа бросается на перегрузку. Подростки, женщины хватаются за мешки по двое, трое, стараясь побыстрее перетащить драгоценный груз в свою повозку. Несколько минут, и наша повозка пуста. Когда несколько повозок подряд были с одним грузом, разгрузка вообще превращалась в человеческий муравейник — все суетятся, что-то куда-то тащат, умудряясь не мешать друг другу, да ещё и как-то учитывать груз. Наверное, за этим очень пристально следили главы родов, для которых каждый мешок — это чья-то жизнь.

Несколько раз раздавались восторженные вопли — это когда роду доставался весь груз вместе с повозкой (всё-таки удалось уговорить хозяев продать мне около двадцати повозок вместе с лошадьми).

Наблюдать за этим суетой было интересно, но когда дело дошло до дележа штучных товаров, всё резко застопорилось. Одно дело раздать мешки, и совсем другое — поделить ножи и мечи, качество которых для кочевников очень важно. Тут они могут спорить до хрипоты. А когда дойдёт до делёжки лошадей...