Время собирать камни

— А вот это как решит Совет, — развёл руками Мочалов. — Они вчера, как мне супруга сказал, просили юриста помочь подготовить заявление. Понимаю, что, по сути — детский сад, но чужой пример заразителен.

— Как молодёжь говорит — поздняк метаться, — почесал затылок Ермолаев. — И чую, что этот пример точно не будет последним. Как говорил летом мой сын — всё скатывается к временам Александра Невского: воин, значит, имеешь привилегии. Они оба прошли боестолкновения, насколько я в курсе, значит, у них есть право, которым они воспользовались на всю катушку. Ладно, оставим лирику — что по людям из Сибирской Республики? Привиты?

— Так точно, тарщ генерал, — кивнул Пасечников. — Полковник Мочалова ещё вчера днём выдала мне полный расклад. Сейчас они проходят адаптационный период и сразу поле Нового Года улетают к себе из Балашова. Оттуда, кстати, тоже люди прибыли. Сорок человек. Мы собрали добровольцев-доноров, так что проблем не будет.

— Тогда другой вопрос — как думаешь, почему христолюбы оставили Бражск?

— Продуктов не осталось. Я не знаю, как обстоит дело в Воронеже, но думаю, что там примерно схожая ситуация: склады Росрезерва пусты, урожай не собирали — кормить сторонников Княжества нечем. Не удивлюсь, если там сейчас властвует людоедство.

— Я перед заседанием просматривал доклад Мухина о цистернах с газом. Четыре полные и две полупустые… мы как-то можем их притянуть к себе?

— Я не обладаю информацией о порядке хранения и эксплуатации такого оборудования, поэтому не счёл возможным привезти их сюда. Тарщ генерал! Безопасность людей превыше всего — саданёт такая цистерна и костей потом не соберёшь.

— Тут я с тобой, Денис Александрович, согласен на все сто. Поэтому поищи спецов, которые раньше могли работать с газовым оборудованием. Одна столовая с подключенным газом — это уже совсем другое дело, а там и другим цистернам найдём применение.

— Постараюсь в ближайшее время сдвинуть этот вопрос с мёртвой точки.

8 января 2028 года. д. Тополиновка. Вечер

Валя только что закончила сеанс связи с Саратовом. Записала отдельно в аппаратный журнал основной план полученной информации и отдельно данные по прибытию нескольких делегаций из Пскова, Казани и самого Саратова — их ещё нужно будет отнести генералу Ермолаеву. Хорошо, что недалеко идти — со вчерашнего дня столбик термометра упал до -18ºС. Она не стала надевать форму — визит в такое время вряд ли будет считаться официальным — взяла полюбившуюся ей куртку «пыжик» собралась надеть берет, как из кухни вышла свекровь.

— Валюша! Ты куда собралась в таком виде?

— Генералу нужно отнести полученные радиограммы.

— На улице сильный мороз. Давай, переодевайся, а то застудишь себя, — улыбнулась она. — Давай-давай!

Вот уже две недели, как девочка постоянно жила в доме Мочаловых. Несмотря на вроде нормализовавшиеся отношения с матерью, она подсознательно избегала её. Тот скандал с ней удалось замять — Алёна Николаевна никак не шла на контакт со свахой и пришлось отцам налаживать хотя бы временную переправу между семьями. Разговор отцов был долгий и трудный, но начальное взаимопонимание удалось достигнуть. Их с Вовкой взаимоотношения пока так и остались на уровне целомудренных. Да им, собственно, и этого хватало с лихвой, тем более, что сразу после празднования Нового Года Вовка засел за изготовление телепередатчика. Пропадая в своей радиолаборатории почти весь день, он категорически не хотел «дымить» паяльником дома. Мать не стала его отговаривать, но шефство над молодой снохой взяла. После Нового Года Пасечникова, как и обещала, поспособствовала с официальными документами, и Валя всё-таки сменила фамилию. Сейчас Алёна заставила девочку переодеться во что-то более тёплое и, критически осмотрев её внешний вид, кивнула, разрешая выйти из дома.

На стук в дверь, вышла супруга генерала. Выслушав краткий доклад, она кивнула и взяла у девочки лист с информацией. Наслаждаясь тихим морозным вечером, Валя пошла обратно. Мягко хрустел под ногами снег. Чистый воздух, несмотря на мороз, хотелось вдыхать полной грудью и только заботливые нравоучения «мамы Алёны» не давали этого сделать. Она усмехнулась. Вовкина мать стала ей намного ближе родной — та вечно была недовольна всем: «не так вещи сложила», «по лесам с автоматом бегаешь», «зачем вообще ты в эту роту записалась» — вот неполный список её брюзжания. В семье Мочаловых всё было по-другому — никаких нравоучений, только подсказки по делу и приветливые улыбки всех членов семьи. Неудивительно, что Валя «оттаяла» за каких-то несколько дней — стала более улыбчивой и уже не зажималась при семейных вечерних беседах. Алёна Николаевна успела деликатно побеседовать с ней по женским вопросам, дала несколько мудрых житейских советов, заодно чётко распределив график дежурств между сыном и снохой: телепередатчик — не повод сваливать всю работу радиооператора на плечи девочки.

Зайдя в дом, Валя почувствовала, что что-то не так: Лена и Алёна Николаевна стояли у входа в радиорубку и тревожно переговаривались: